(3. Доносы Максимова на русских эмигрантов)

Само название «Континент» было предложено, как я слышал, то ли литературоведом Синявским, то ли академиком Сахаровым. Название было мне несозвучно, а академик Сахаров, вернее его деятельность, вызывала во мне раздражение, хотя я уважал этого человека, но одно другому не мешает. Для меня ни о каком «континенте» речи быть не могло, тем более об объединении литераторов Восточной Европы, будто у нас в стране своих дел и бед мало. Бороться следует, если уж решил и решился, не за права человека, а, как я понимаю, за права человека и гражданина. А просить у коммунистической власти (диктатуры вообще) соблюдать права человека или собственные законы — это наносить вред общему делу, уводить от реальности в сторону утопии. С иными мыслями я вряд ли бы пошел в революционный НТС.

Но, с другой стороны, говорил я друзьям, если Максимову как раз под это европейское дело дали деньги, не отказываться же ему, хотя, конечно, чешские или болгарские писатели его совершенно не интересуют, и это все понимают. Хозяин Бломе Славинский сказал мне, что «Континент» выгоден нам, потому что печатается в нашей типографии во Франкфурте — приносит деньги.

После ухода княгини Шаховской (в 1978 г.) с поста главного редактора «Русской Мысли» ее кресло временно занял граф Серафим Николаевич Милорадович. Он учился в Колумбийском университете и Свято-Владимирской духовной академии (тоже в США), поэтому умом и дипломатическими способностями вполне подходил для перевода газеты с сугубо эмигрантских на проамериканские рельсы. Он должен был обустроить новую редакцию и подготовить появление нового главного редактора, который, естественно, уже подчинялся бы генеральной линии «вашингтонского обкома», как ныне любят шутить.

Милорадович провел в редакции небольшую чистку, но меня не уволил, напротив, мы подружились: он оказался умным и добродушным человеком, к тому же искренно любил старую Россию своих знаменитых предков. Он не только не уволил меня за русский национализм, а навалил на мои плечи обязанности своего заместителя, хотя сказал, что не может это оформить официально — начальство не согласится («меньше родину нужно любить»). После его отъезда в Лондон, где он стал директором издательства «Оверсис», мы продолжали дружить. В своих воспоминаниях о Максимове я пишу о нем только потому, что однажды Серафим Николаевич сказал мне:

— Ты Максимова хорошо знаешь?

— Встречал несколько раз, но только на официальных праздниках или на выставках. Нет, хорошо я его не знаю, только поверхностно.

— Это не столь важно. Он постоянно посылает доносы на меня... Тебя, вижу, это не удивляет. Вот они. Он требует, чтобы меня уволили, поскольку я не профессионально руковожу газетой, увольняю нужных людей, помещаю вредные материалы.

Я улыбнулся:

— В общем, он хочет получить газету, то есть посадить в это кресло вместо тебя своего человека.

— Да. Я его понимаю, в Советском Союзе Максимов привык, что с помощью доносов можно избавиться от человека или подмочить ему репутацию: ведь дыма без огня не бывает. Но у нас все работает иначе, его доносы пересылают мне — и наверху уже начинают сердиться... Не на меня, разумеется, а на него. Я надеялся, что Максимов сам поймет, что его... демарши ни к чему не приведут, но он упорствует. Боюсь, если так будет продолжаться, у него будут серьезные неприятности.

Я посмотрел на Милорадовича не без лукавства:

— Пусть. Тебе-то что? Неужели тебе жалко человека, пишущего на тебя доносы. В Союзе Советских при Сталине по доносам расстреляли сотни тысяч, так было легче план по убийству граждан выполнить. Теперь не так, слава Богу, но доносы поныне, при Брежневе, продолжают обладать действием: берут на карандаш, проводят расследование... Так что брось его жалеть.

— Нет, мне его не жалко, просто я не хочу, чтобы после моего пребывания в Париже в здешней эмиграции остались мои следы. Раздавить этого человека мне легко, столько всего на него накопилось, но ведь после этого будут вопить, что я преследую писателей, останусь... Прошу тебя, пойди к нему, объясни ему все, пусть успокоится, а когда прибудет новый редактор газеты (скоро уже), тогда пусть продолжает писать свои доносы, хотя я лично не советую ему делать это с новым редактором, все совершенно бесполезно; несколько последних его доносов мне переслали нераспечатанными... Деньги на свой журнал он ведь не от тещи получает. Скажи ему... Ты согласен?