(3. Федор Трухин. Первые бомбардировки Берлина)

* * *

В один прекрасный день Байдалаков познакомил меня с генералом Федором Ивановичем Трухиным. Высокого роста, с открытым лицом, прекрасной военной выправкой и отличными манерами, Федор Иванович походил больше на царского генерала, ничего советского в нем не было. Потому и беседа с ним была непринужденной, откровенной, понимали мы друг друга с первого же слова.

Я спросил Трухина, как он попал в немецкий плен? Оказалось — на второй день после нападения немцев на СССР. Воспользовавшись «тактической внезапностью», немецкая авиация нанесла удары не только по советским аэродромам, но и по узлам связи, тем прервав возможность управления войсками. По странному обстоятельству, в первое время войны красная армия не пользовалась радиосвязью, а немцы разбомбили обычные почтово-телеграфные конторы, услугами которых пользовались военные.

Штаб Прибалтийского военного округа, ставший с началом войны штабом Северо-Западного фронта, знал о нападении немцев, но не имел, из-за расстройства связи, никаких вестей с фронта. Поэтому он командировал на фронт генерала Трухина для выяснения обстановки и принятия на месте мер противодействия немецкому вторжению. Федор Иванович благополучно доехал в автомобиле до одной дивизии, командир которой на свой риск и страх подготовил ее к обороне. Немцы натолкнулись на организованное сопротивление и задержались. Решив, что здесь обстоит благополучно, Трухин отправился, как он считал, в расположение соседней дивизии. Увы, едучи по открытой местности, вместо советской дивизии он обнаружил колонну немецких мотоциклистов, которых сперва принял за своих. Неожиданно несколько мотоциклов окружило его автомобиль, и ему предложили сдаться. «Соотношение сил» было явно не в пользу Федора Ивановича, так он попал в плен к немцам.

Торжествующие немцы, гордые захватом в плен русского генерала, доставили его в ближайший немецкий штаб. Конечно, учинили допрос. А после допроса немецкий генерал самоуверенно заявил о том, что красная армия будет уничтожена в кратчайший срок молниеносными сокрушающими ударами.

Федор Иванович возразил — этого не будет, армия гораздо сильнее, чем о ней думают немецкие штабы, еще посмотрим, кто кого. Но немецкий генерал остался при своем мнении.

Затем Трухина перевезли в Германию, а недавно, убедившись в его антикоммунистических убеждениях, разрешили бывать в Берлине, где он и познакомился с НТСНП, членом которого был его берлинский родственник, Георгий Трегубов. Вскоре он был кооптирован в Совет НТСНП.

* * *

В 1942 году британская авиация приступила к бомбардировкам немецких городов, военных заводов, железнодорожных узлов. В Берлине было спокойно. Изредка раздавались звуки сирен, но никаких серьезных налетов на немецкую столицу не было. Если память не изменяет, то первый сравнительно крупный налет англичане совершили в одну из ноябрьских ночей 1942 года. Жемчужников и я, разбуженные сиренами, предпочли не спускаться в подвал, где было бомбоубежище. Особых разрушений в Берлине на этот раз не было. Ну, а в дальнейшем мы не раз спускались в бомбоубежище. С каждым месяцем активность союзной авиации возрастала, опасность быть заживо погребенными под развалинами или сожженными фосфорными бомбами становилась все больше и больше. Война вступила в новую фазу, для Гитлера не выгодную.