(2. История создания лагеря Менхегоф)

* * *

У лагеря Менхегоф была своя предыстория. Незадолго до обвала немецкого восточного фронта перед НТС возник вопрос о способах эвакуации и дальнейшего устройства семей членов НТС. Член бывшего Польского отдела инженер Иван Иванович Виноградов, один из помощников погибшего в Варшаве А. Э. Вюрглера, умудрился приобрести немецкую строительную фирму «Эрбауэр». У этой фирмы был рабочий лагерь в Нордхаузене, а вблизи, в горах Гарца, немцы устроили подземный завод, выпускавший знаменитые ракеты «Фау». Правда, тогда жители лагеря не знали о близости завода, чьи ракеты разрушали кварталы Лондона.

Семьи членов Союза приезжали в Нордхаузен, тянулись они из разных мест — из Польши, Австрии, Чехословакии, а в апрельские дни и из Берлина. Сюда же прибывали и одиночные члены Союза, с каждым днем их становилось все больше и больше.

Когда американская армия заняла Тюрингию, то во главе лагеря стал инженер Константин Васильевич Болдырев, не член Союза, но со многими членами связанный узами личной дружбы. Болдырев хорошо владел английским языком и быстро завоевал доверие американских властей.

Знаменитый «Тифус» разъезжал по западным зонам Германии и подбирал как членов Союза, так и подлежавших репатриации советских граждан. В Фюссене «Тифус» принял на борт В. М. Байдалакова, во время налета на Пильзен он был ранен в ногу и несколько дней провел в госпитале.

А кое-кто, зная о лагере в Нордхаузене, добирались туда всеми возможными способами, с несколькими пересадками на железных дорогах. Так в группе из семи человек прибыл в лагерь и Е. Р. Островский. Сюда же приехали Г. С. Околович и М. Л. Ольгский. Так мало-помалу образовался центр НТС с довольно многочисленной группой вокруг.

Во время Потсдамской конференции было решено включить Тюрингию в советскую зону оккупации. Это решение вынудило лагерь переехать далее на запад. В срочном порядке подбирали брошенные отступавшими немцами грузовики, автомобили, приводили их в порядок, и через несколько дней колонна, включая и конные повозки бывших колхозников, покинула Нордхаузен.

К. В. Болдырев выехал раньше других подыскивать новое место для лагеря. Добравшись до Касселя, он нашел в окрестностях несколько брошенных лагерей, в которых немцы содержали иностранных рабочих. Лагерь в Менхегофе был так запущен, что поначалу американские власти не были склонны дать разрешение на поселение в нем. Но более подходящего места не было, и, прибыв сюда, люди принялись приводить в порядок жалкие бараки. А когда все приобрело более подобающий вид, то американский комендант Касселя разрешил прибывшим остаться здесь.

В одном из бараков была устроена церковь, ее настоятелем был отец Митрофан Зноско, из Польши, где он мужественно отстаивал интересы православной церкви от наскоков польского католичества.

В главном лагере проживало примерно полторы тысячи человек, недалеко в Вильгельмстале расположились лагерный лазарет и гимназия.

Под руководством И. Н. Ростовцева образовался лагерный театр, среди лагерников были актеры и актрисы, дававшие прекрасные спектакли. Иной раз в лагерном театре были сеансы кинематографа, а фильмы были американские. Впрочем, помню, был как-то и советский фильм, в нем с пропагандной помпой показывали восстановление разрушенного войной Сталинграда.

Нашлось немало лекторов, читавших на разные интересные темы. Особенно запомнился Николай Иванович Осипов, которого в лагере прозвали дедом-всеведом. На какую бы тему он ни читал, все выходило отлично, на большой академической высоте. Его лекции пользовались исключительной популярностью, будь то о реформах Александра Второго или на тему «Десять заповедей синайских сегодня».

Словом, лагерь жил полной жизнью, жизнью свободных от коммунизма людей, защищенный официальной вывеской трудового лагеря старых, довоенных русских эмигрантов. Ну, а так называемая «новая эмиграция», выходцы из-под Сталина в военные сороковые годы, чувствовали себя не совсем уверенно. Хотя у них и были сфабрикованные, под общим руководством Г. С. Околовича, документы на старых эмигрантов из Польши, Чехословакии и Югославии, тем не менее они опасались появления репатриационных советских золотопогонников.

И в самом деле, по временам эти дяди приезжали в своих автомашинах в лагерь в поисках «советских граждан». Но не дай Бог было им появляться около «конного двора», где жили бывшие колхозники. Их встречали таким крепким матом и проклятьями, что они поскорее убирались восвояси.

За новым видом на жительство я явился к Околовичу. По старой дружбе он смастерил мне отличное удостоверение на немецком языке, что-то вроде фремденпасса. Я вновь стал Прянишниковым, а паспорт на имя Лисовского я отдал в Гамбурге В. И. Войтовичу для уничтожения.

Так началась моя новая послевоенная жизнь.