(11. Последствия этой истории)

Прав я был или нет, не знаю, читать чужие мысли не умею, но все произошло так, как я предсказал: Владимова уволили, и он остался у разбитого корыта. Но в тот вечер, едва я ушел, Владимов позвонил Максимову и подробно передал нашу беседу. На следующий день Максимов позвонил мне и, явно брызжа слюной, стал крыть меня многоэтажным матом, обвиняя во всех смертных грехах. Честно говоря, обидело меня только его обвинение в плагиате.

Думаю, это нормально, каждый человек, любящий свое ремесло, на моем месте тоже обиделся бы... Поэтому я не выдержал — и тоже стал крыть его матом, пока он не бросил трубку... (или я бросил трубку). Затем он прислал мне письмо, обвиняя во лжи и клевете, грозил судом, утверждал, что Владимову всегда желал только добра. Я Максимову, грешный, не поверил – и на письмо не ответил, поскольку вновь уехал в командировку.

Больше я с Максимовым не встречался и даже не слышал о нем (как и о Владимове, впрочем). Знаю только, что в 1990 году Максимову вернули советское гражданство, а в 1995 году он умер от рака в Париже. Думая о нем, мне жаль только, что у замечательного Некрасова не было литературного таланта Пахана.