(5. Солвно коня частый бег...)

Вся книга в формате PDF (19,2 MB)

ТРИ ЦЕРКВ​И

Словно коня частый бег
Отколол от Гром-камня
Заброшенный храм в честь побед
При Га́нгуте и Гренгамне.

Но где от Варяжских земель
Напор навстречу солнца шел,
Вырос собор — белый мел,
Облака над ним — славы шелк.

Вновь потом на закат наш конь
Поскакал. Стоит церковь пестрая
Там теперь: на крови — закон,
А стране крепость строя.

15.01.1988 [212]

* * *

Что может быть более странного:
Вновь погрузиться в юность,
Листая учебники старые,
Повторяя давнюю мудрость?

Еще, пожалуй, влюбиться бы
И не спать ночами,
Готовясь сдавать с девицею
Очередной экзамен.

Но, впрочем, все это глупости,
Я ведь и так полуночник!
Не стерпится и не слюбится:
В жизни самой — заочник.

22.01.1988

* * *

Как хорошо, что я не отвечаю
Стихами на газетные статьи!
Ведь если вновь услышу я: «с вещами...»,
Останутся стихи мои.

И даже в день, когда друзья свечами
Проводят в путь, теперь уж «без вещей»,
Они еще не вовсе обветшают
На вечной родине моей.

22.01.1988 [213]

* * *

Значит, расстаемся. Без сомненья
Это мы должны были давно:
Наши очень честные измены
Были уксусом, а не вином.

За город с тобою не поедем
По морозцу в соснах трех плутать.
Где бросались мы разменной медью,
В памяти теперь легла плита.

Но Торжок, возможно, осчастливим,
Опочив вблизи монастыря.
Я, должно быть, — в теплый летний ливень,
Ну а ты — в начале января.

Расставаться было бы нам лучше
Полстолетия тому назад,
Чтобы воплотившиеся души
Снова не узнать в родных глазах.

26.01.1988

* * *

Бывает любовь — белокаменных статуй
В ночи притяжение в парке.
Гордятся, надменные, мраморной статью,
Играя с греховностью в прятки.
Но нить, что связала б их общею страстью,
Не спряли упрямые Парки, —
И стынут, и стонут: живыми не стать им.
А все остальное — в порядке.

26–27.01.1988 [214]

* * *

Грошик неразменный в нищенской суме,
В сердце глиноземном сохранить сумей.

Должно по закону мне выложить гроши
Всем, кого я помню, перед кем грешил.

Но сосуд скудельный оскудел, поди,
В гипсовой поддельной, неживой груди.

Было: очи — долу, а душа — горе.
Нынче: валидолу 6 старцу де Грие...

21.03.1988

* * *

Все правильно. Правда горька,
И если ее не бояться,
Придется трагичным паяцем
Признать, что свалял дурака,

Что жизнь загубил за пустяк,
За радость задорного слова.
За вздорность же женского крова
Заплачено кровью. Пусть так.

Пусть даже я сам опоздал,
И поезд ушел без меня —
Тайком, никого не виня,
Пойду провожать поезда.

21.03.1988 [215]

* * *

Odi et amo.

Cat.*

{Ненавижу ее и люблю.

Катулл}

Когда проступают на солнце пятна,
Вглядись: это потемневшие зрачки
Любимой женщины. Играет в прятки
В них ненависть катуллова. Врачи
Не рекомендуют выходить на улицу
И советуют пить корвалол.
А зрачки все узятся, узятся,
И ждешь, когда б взорвалось
Молчание солнечной руганью,
Но век наш куда как учтив!
В прогнозе погоды, удачи и удали
Обещан по радио — штиль...

3.04.1988

* * *

Вокабулы — вроде шахматных фигурок:
Делают осторожные шажки
По листу бумажному.
Так в лагере придурок
Значенья тайного исполнен.

Им гласно ль, полугласно ль нравится дразнить
Всю толпу согласных — заносчивую челядь
У корня-короля, порой теряя нить
Бессмысленных бесед. [216]

А тот, кто называет себя поэтом,
Играет партию сам с собой
За белых, за черных в сереньком этом
Из миров — наилучшем.

3.04.1988

* * *

Легка, как летучие эльфы,
Прозрачна, как память любви,
Душа в затянувшемся дрейфе
Не знает ни боли, ни вин
За собою. И тело спокойно.
Спокойней лесной тишины.
Но небо в проеме оконном
Смущает и путает сны.

Сентябрь 1982,
«Большой Дом» [217]