После молчания

Вся книга в формате PDF (19,2 MB)

* * *

И если встретишь ты меня
Когда-то наяву,
Друзей своих по именам
Тебе я назову.

Как глина, ветер и вода —
Чем проще, тем верней, —
Так имена их навсегда
Сохранены во мне.

И если спросишь ты потом,
Где я так долго был,
Я вспомню лиц живой поток,
И снег, и дождь, и пыль.

И это всё. И как смогу
Тебя я убедить,
Что не было жестоких мук,
Но было скучно жить. [191]

И вот тогда-то сквозняком
Словам повеет вслед.
Нам память — словно в горле ком,
Но без нее нас нет.

август 1985, ВС-389/36

* * *

Земля оттаивает медленно:
Поверху грязь, под нею лед.
И вот запахло тленом... Но Так надо. Это прежний год
Травой отжившею гниет.

И лишь когда листы пожухлые
Войдут в состав песков и глин
(Воззвав из бездны: лучше? хуже ли?),
Начнется в боли и пыли
Рожденье новое земли.

13.03 — 2.09.1987

* * *

В эти годы не пишут стихи.
Если пишут, то словно грех
Наливают старый в новые мехи
Или даже в старый же мех.

Ну, а если четыре строки
Все же явятся на порог,
Значит, с чьей-то легкой руки
Капает свежий сок — [192]

И ни сроки ему не указ,
Ни зароки! И без дрожжей
Бродит брагой запретной в нас,
Осторожных смущая друзей.

Речи сладостное драже
Цокает под языком...
Что закон и сезон дождей? —
Даже проза ему нипочем!

2.09.1987

* * *

Мы понимаем ли друг друга?
  — Конечно, нет.
А кто, скажи, способен друга
  Вполне понять?

И разве нужно нам, бессмертным,
  Хоть что-то сверх
Того, что дарит только смерть нам,
  Восторг и страх?

Ты говоришь, что мы чужие. —
  Как будто нам
Названья: «птица» и «чешуе-
  крылый монстр»!

Да хоть бы так! Но если в звере
  Ревет душа,
Ужели нет ни капли веры
  К его душе? [193]

Какие глупости все это!
  Поверь, поверь:
Похожими нам быть не надо
  На прутья верб,

Чтобы весенними свечами
  В снегу гореть,
Чтобы твердели, не ветшая,
  Комки сердец.

5.09.1987

* * *

Как странно! Холодно в Тбилиси
Почти как «на брегах Невы»,
И так же вкрадчивы по-лисьи
Шаги стареющей листвы,

И так же тени прошлым бредят,
Шепча забытые стихи,
И так же лишним будет третий,
Где двое в сумерках тихи.

Да полно! Стоило ль стремиться
Сюда, как узнику в побег,
Чтобы узнать в чужой столице,
Что всюду тот же человек?

27.10.1987 [194]

* * *

В сувенирных рядах
Толчея, суета —
Золотая Орда:
Не свята, но проста.

Карусель-кутерьма!
В мельтешеньи круты
Новомодный Мамай,
Новомодный Батый.

Что туристский набег,
Что еврейский погром —
Безобразен успех,
Богомерзок Содом.

А художник — как Лот,
А поэт — как Рублев:
Лоэнгрином — на плот,
Монахом, без слов,

Не в чужой монастырь,
Но в особый устав,
Где святой простоты
Золотые уста.

27.10.1987 [195]

* * *

Ты не тот, не тот, не тот,
Кто в гору с песенкой идет,
Ты уже совсем другой,
Сам себе не дорогой.

Где-то все пошло не так,
Что-то наперекосяк,
Как-то, в чем-то...
Но постой,
Кто сказал, что ты не с той?

Это только горький год,
Это только смертный пот.
Да забот невпроворот...
Ты ли это? — Нет, не тот...

23.11.1987

* * *

Падает снег.
А в комнате ночь, тишина и бессонница.
Ждет человек,
Что когда-нибудь что-нибудь да исполнится.

Столько грехов
Навалилось, нависло, замучило —
Как медяков
В детской копилке, разбитой по случаю.

Падает снег.
Он и чист, и бесстрастен, и холоден.
Падает свет
На почти позабытую молодость. [196]

Сколько же сил,
Сколько было напора и дерзости!
Будущим жил —
Не перспективами и не прогрессами.

Падает снег,
Наметает сугробы и наледью
Падает с век
Человека. А может быть — нелюди.

23.11.1987