(5. Мы расстались, не встретившись...)

Вся книга в формате PDF (19,2 MB)

* * *

Мы расстались, не встретившись,
В телефонном треске.
Мне показалось, будто кто-то третий
Надел на грозу глушитель
И теперь стреляет без риска
Короткими очередями мне в уши.

Ты не захочешь поверить, но все же
Подумай: действительно ли случайно
В те же дни нам обоим
Становилось все хуже.
Я не чувствую даже отчаянья
Из-за безликой, как хаос, боли. [239]

Когда рушится все вокруг —
Прошлое, настоящее, надежды
(Словно в Помпеях или в Спитаке) —
Дух становится тверд, как корунд,
В вере, что вернется домой однажды,
Как Одиссей на Итаку.

Это неверно, что дважды нельзя
Войти в ту же самую реку:
Эта река сегодня — Нева,
А когда-то называлась — Лета.
Помнишь, мы плыли по ней, скользя
По холодному лезвию века?

Мы, конечно, вернемся и встретимся снова.
Но сирены, циклопы и прочее
Навсегда останутся в бессонных ночах
Провалом, затмением, прочерком,
Конвертом, надписанным измененным почерком,
Черной отметиной в наших мечтах...

Господи! Неужели все это — к лучшему?

5.04.1989 [240]

* * *

Мы учимся быть спокойными,
Лежа на лагерной койке.
Аминазином заколотые
Тоже хотят быть спокойными.
Нас синева заоконная
Так призывает к покою,
Словно жена законная
Мужа неугомонного.
А синева на покойниках
Готовит к другому покою —
Пылью на подоконниках
Припорошенному тоскою.

Вот только счастью спокойному
Нас больше никто не обучит.

5.04.1989

* * *

Только что написал «на злобу дня»
Двадцать строчек — конечно же, скверных.
Зато, за бессилье себя кляня,
Опять обнаружил в душе каверну.
Сколько их там! Туберкулез
Души (на радость чекистам) —
Диагноз, который только колосс
Медный получит и останется чистым,
Потому как внутри он спасительно пуст...
Мне же придется, зеленея от боли,
Чистясь от грязи, разыскивать путь
В клинику имени Свободы воли...

11.04.1989 [241]

* * *

9 апреля 1989 г.

Нет, я не стану метаться по лестнице узкой
В поисках друга, петли или улицы.
Мы научились словам не грузинским, не польским, не русским —
Глухонемым. Но, услышав их, ангел ссутулится,

Крылья рупором сложит, чтобы шепот мой смертный услышать,
Биение пульса и шелест ресниц в одиночке,
Крылья рупором сложит, чтобы голос живой мой по крышам,
Словно в побег, тысячекратно усилясь, ушел этой ночью.

Нам ли страшиться шаманских смешных заклинаний,
Рыбьих речей или рабьего хамства нежити?
Да, мы колени сгибаем, и тела мы и души склоняем.
Но лишь пред Богом — в смирении, перед любимыми — с нежностью.

20.04.1989 [242]

* * *

То, что принято называть логикой,

Пустотой разрывает легкие.

В пустоте не живут надежды,
В голом разуме — не до нежности.

Но, пленен полнотою памяти,
Не погибну в холодном пламени,

Медный грошик не брошу в Лету.
Помяни же меня за это...

20.04.1989

* * *

Уже светает, и первые птицы
Плачут от счастья, что кончилась ночь.
Я знаю: тебе сейчас сладко спится,
Вчерашние грозы уносятся прочь.

Сомненья, обиды и даже горе
Гневное, словно селевой поток,
Пока отступили. Так горькое море
Освобождает чистый песок.

Спи в своем тридевятом царстве,
Но вспомнив хотя бы на миг обо мне,
Знай, что в железном своем государстве
Тотчас увижу тебя во сне.

24.04.1989 [243]