(3. Работа «Льдины» в Бухаресте

* * *

Румыны гордились своей столицей и называли Бухарест балканским Парижем. Конечно, до Парижа Бухаресту было далеко, но все же это был нарядный столичный город. Прекрасный и просторный королевский дворец, концертный зал «Атенеул Ромын», Бульвар королевы Елизаветы, широкий проспект Братиану и многие другие улицы вполне отвечали столичным требованиям.

Пересекая мост через небольшую речку Дымбовица, мы, идя со страды Извор, сразу же попадали на Бульвар Елизаветы с его магазинами, ресторанами, кинематографами. Примыкая к Бульвару Елизаветы, был расположен небольшой парк-цветник Чижмиджиу. Его аллеи содержались в чистоте, множество самых разнообразных цветов, подчас и не местного происхождения, ласкали взор и приглашали присесть на скамейке, чтобы полюбоваться обилием расцветок. Не раз сиживал я здесь, наслаждаясь не очень-то длинными минутами отдыха от текущих дел.

А дел было немало. «Бледнолицые» получали советские газеты и передавали мне для чтения и использования как в пропагандных листовках, так и для статей и обзоров. Правда, на этот раз газет и журналов было меньше, но были «Правда», «Известия», «Труд», «Красная Звезда», «Вечерняя Москва» и еще какие-то провинциальные газеты.

Я писал очередные статьи для газеты «За Россию», дополняя их пространными обзорами советской жизни. Еженедельно я отправлял в Белград пакеты со статьями и обзорами, иной раз число печатных знаков достигало 150 тысяч. Эта работа требовала от меня много времени и сил. Но работалось легко, так же привычно, как и на «Льдине».

Хотя для меня пребывание в Бухаресте было как бы продолжением «Льдины», все же наш секретный пункт здесь названия не имел. С другой стороны, жить здесь было приятнее. Конспирация не мешала нашей свободе, над нами не висел Дамоклов меч неприятностей, грозивших «Льдине» под Берлином. Столовались мы в недорогих ресторанах на Бульваре Елизаветы, я предпочитал один из молочных ресторанов, название его я позабыл.

Материально здесь было лучше, чем в Фалькензее. Получали мы на расходы настолько хорошо, что вскоре я заказал по мерке два отличных костюма, а в здешней «Галери Лафайет» приобрел прекрасные сорочки, пижамы и прочие полезные вещи.

Наша тайная типография разместилась в двух комнатах нового, хорошо обставленного дома на улице Барбу Вэкэреску. Листовки писал я, Миша Ольгский мало-помалу научился ручному набору, вместе мы печатали набранное. Сбыт был небольшой, пути его мне неизвестны, думаю, что главным образом через Буковину.

Жили мы втроем дружно, готовились к неизбежной советско-германской войне. Околович и Ольгский возлагали надежды на сколько-нибудь разумную политику немцев. Я подчас резко возражал, пытаясь переубедить их. Они принимали чаемое за действительность, утверждая, что логично вести разумную политику. Я, зная по собственному опыту «гитлеровский дух», безуспешно пытался доказать, что фанатизм и жестокость Гитлера — несокрушимое препятствие на пути к разумной политике. Легкие и молниеносные победы Гитлера вскружили ему голову: после победы во Франции ему, да и не ему только, разгром «унтерменшей» в России представлялся сущим пустяком. Я и красную армию оценивал как серьезную силу, теоретически и практически более современную, нежели разгромленные западные противники Германии. Не раз мы спорили на эту жгучую тему, но каждый раз с теми же результатами.