(33. Роль Пушкарева. Сравнение Романова с Лениным)

Еще в начале Гласности я доказывал ему (как будто он сам этого не знал еще лучше, чем я), что, как только Горбачев ввел Гласность, издательство «Посев» и журналы «Посев» и «Грани» сразу перестали быть не только конкуретоспособными, но вообще нужными. Их следовало немедленно закрыть, а все средства направить на другое, с моей точки зрения, на становление политической партии и ее борьбу: предвыборные кампании стоят дорого. Но ЕРО уже в России продолжал упрямо, как слепая лошадь, вертящая поливальное колесо у колодца, выпускать книги и журналы, пока они, бесполезные, не переполнили большой склад.

Если ЦРУ продолжало давать деньги только на это, от них нужно было немедленно отказаться, это служило бы лишним доказательством, что американцы неисправимые бюрократы. Однако, судя по всему, уже в начале Перестройки ЦРУ видело в СССР такие перспективы, что НТС их вообще больше не интересовал, тем более его издательская деятельность. Кроме того, ЕРО купил в Москве на Петровке большую квартиру для организации, которая пустовала, поскольку Пушкарев уже поэтапно и целеустремленно уничтожал политический НТС в России. ЕРО во Франкфурте ему не возражал, а если и возражал, то по пустякам, к примеру, когда под разными предлогами из НТС исключали десятки членов, не согласных с Пушкаревым.

Для меня не Пушкарев заслуживает упреков, он так или иначе вполне успешно защищал в России интересы американцев, которым служил, иных интересов у него быть попросту не могло. Но ведь решал не он, а ЕРО, пока после инсульта не подал в отставку, поэтому всю ответственность несет только ЕРО: мог бы Пушкарева выгнать, как до этого выгнал Брюно, однако не сделал этого, наоборот, неоднократно покрывал его действия (я это видел и слышал). Очевидно, ЕРО кому-то или чему-то подчинялся — некой для него необходимости.

Инсульт вызвал у ЕРО паралич половины тела, но постепенно он встал на ноги, пусть шаткие. Основное ему сразу стало окончательно ясно: его время ушло. Он пригласил меня, чтобы в моем присутствии попробовать после инсульта сесть за руль. После нескольких отчаянных попыток (мы пару раз чуть не врезались в дерево), он сдался. И отказался от всего: от машины, от своей драгоценной подписи, ушел на пенсию, а через некоторое время продал квартиру в Германии и уехал в Болгарию к двоюродной сестре Елене Плахотниковой, которая трогательно ухаживала за ним до его смертного часа.

У Ленина было три инсульта, последний, как известно, его доконал. Читатель этих воспоминаний может с улыбкой, полной иронии, спросить, почему я сопоставляю никому неизвестного ЕРО с такой личностью, как Ленин, который не просто уничтожил Россию, но стал создателем марксистской культуры, можно сказать марксистской цивилизации, ведь марксистские культуры возникли во многих странах (пятнадцати) по всей планете? Сегодня (в 2013 г.) коммунисты правят в КНР, КНДР и на Кубе, так что дело Маркса и Ленина продолжает, увы, не только жить, но и находиться у власти... А о ЕРО даже при жизни мало кто знал, а уж после смерти в болгарской глуши...

На это я могу ответить, что мне не трудно представить себе победу Российской империи в Первой мировой войне на стороне Союзников, а как следствие этой победы дальнейшее существование Ленина во главе своей крошечной партии в Цюрихе или... во Франкфурте-на-Майне в течение долгих десятилетий. В этом случае его постигла бы участь ЕРО, как и многих других революционеров до него и после него. Мы привыкли обращать внимание на победителей, нас этому учат с детства, хотя я уверен, что проигравшие часто не менее интересны, более того, расстояние между ними гораздо меньше, чем нас учили. Кроме того, возможно (хотя шансов очень мало), что солидаризм, поднятый НТС в прошлом веке как русская идея, еще не сказал своего последнего слова в безыдейной России ХХІ века.