(2. Первый номер «Посева». Владимир Гацкевич)

Островский воздал хвалу моему «дипломатическому таланту». Весть об еженедельнике быстро распространилась по лагерям Менхегоф, Фюрстенвальд и Ротвестен. Для лагерных жителей эта новость говорила об улучшении политической обстановки.

30 октября я и наш лагерный хозяйственник Георгий Михайлович Томашевский выехали из Менхегофа в Франкфурт. Проехали ряд городов и в одном из них нашли скоропечатный автомат, его нам продали по дешевке, по цене, установленной еще при власти Гитлера. Купили ручные шрифты и еще кое-какое типографское оборудование. Моей радости не было конца.

В мое отсутствие, в первых числах ноября, в Менхегофе состоялось совещание журналистов НТС, как из «старой эмиграции», так и из «новой». На совещании присутствовали Е. Р. Островский, М. А. Тамарцев, B. C. Гацкевич, А. С. Парфенов и другие, в том числе и приехавший из своего баварского убежища А. С. Казанцев.

Е. Р. Островский (Романов)

Было решено, пока что, до прибытия машины и шрифтов, выпускать еженедельник на ротаторе. Судили и рядили, кто должен возглавить редакцию и каков будет ее состав. Кто-то высказал мысль, что на таком «горячем» посту лучше быть человеку из «старой эмиграции». Была названа кандидатура А. С. Казанцева, но он отказался, ссылаясь на сложность своего положения после редактирования власовской газеты «Воля Народа». Он предложил мою кандидатуру, и на ней сошлись.

Когда я вернулся из поездки, то дал согласие на возглавление редакции. В ее состав вошли А. С. Парфенов (Светов), М. А. Тамарцев, М. Быстровский и как ее секретарь B. C. Гацкевич.

К моему возвращению часть материалов для первого номера была подготовлена. Я написал короткую передовую статью, скромно определявшую задачи еженедельника.

Собрав готовый материал первого номера, я пришел в канцелярию УНРРА и еще раз говорил с Бальмелем. Принял он меня любезно, кое-что спросил и затем сказал, что каждый номер должен проходить через цензуру УНРРА, так требовала тогдашняя международная обстановка. Цензуру он, как не знающий русского языка, доверил Александре Дюмениль, а в ее лице я нашел не только приятную собеседницу, но и благорасположенного цензора.

Итак, с пометкой по-английски «Одобрено УНРРА», первый номер «Посева» вышел в свет 11 ноября 1945 года. Был он отпечатан на обратных сторонах немецких казенных бланков, ибо иной бумаги не было.

Нужно сказать, что «Посев» вообще оказался первым органом русской эмигрантской печати, возникшим в странах Западной Европы после окончания войны. В дальнейшем, какими-то неведомыми путями, еженедельник стал проникать и в другие русские лагери Ди-Пи.

В лице Владимира Семеновича Гацкевича у меня был прекрасный, культурный секретарь редакции. Работалось с ним легко и приятно. Обдумывали мы и какой-то скрытый антикоммунистический лозунг. Он предложил поставить наряду с названием «Не в силе Бог, а в правде — Александр Невский». Мне его идея понравилась, решение было сразу же принято и проведено в жизнь.

Странная судьба была у Гацкевича. До войны он отсидел несколько лет в концлагере. Во время войны очутился в Смоленске, где стал горячим членом НТС. Ушел с Околовичем на Запад, в лагере стал секретарем редакции «Посева». После ее разгона вскоре уехал в США, восторгался американской демократией, работал диктором в «Голосе Америки». Вечно увлекающийся, вечно разочаровывающийся, разочаровался и в Америке, заразился советским патриотизмом и вернулся в СССР. Сперва его там приняли хорошо и устроили в Смоленске на работу в театре. А затем за рассказы о подлинной жизни в Америке его обвинили в «антисоветской пропаганде» и посадили в концлагерь на семь лет.