(2. Между молотом Гестапо и наковальней НКВД)

К сожалению, об этих трудных и по-своему героических днях не было составлено обобщающего труда, подробная история деятельности членов Союза никем не написана, образовался большой пробел, о наличии которого может сетовать исследователь-историк.

Лично я не берусь фантазировать и писать на эту большую тему. Одно ясно, что путь «ни Гитлер, ни Сталин» не был усыпан розами. Скорее наоборот — страданиями, мучениями и гибелью членов Союза.

Так, например, в Орел пробрались Ариадна Ширинкина и Тарасов. В это время в Орле, под начальством немцев, орудовали некий Владимир Октан и его помощник Владимир Самарин (Соколов), редактировавшие пронемецкую газету «Речь». Они в точности выполняли инструкции Розенберга по уничтожению русских культурных ценностей: об этом в 60-х годах писал моему другу И. С. Микуловскому бывший председатель НТС В. М. Байдалаков. О «подвигах» этих пособников немцев слухи доходили до нас в Берлине.

Ширинкина и Тарасов за попытки распространять идеи Союза были брошены в тюрьму, откуда вышли с большим трудом. Случались аресты и в других городах.

С большим для себя риском члены Союза вступали в связь с партизанами, стремясь перевести их на путь борьбы за национальную Россию. И тут возникла опасность очутиться между молотом Гестапо и наковальней НКВД.

Значительно позже, читая второй том официальной Истории Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941–1945, я узнал о секретном тогда решении ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 года «Об организации борьбы в тылу германских войск». ЦК требовал от республиканских, областных и районных организаций коммунистической партии выделять «опытных и до конца преданных нашей партии лично известных руководителям парторганизаций проверенных на деле товарищей». Этим «товарищам» ставилась задача всемерной борьбы против немцев путем организации партизанских отрядов, устройства разных диверсий, пропаганды среди населения и проникновения в созданные немцами местные органы власти — городские управы, полицию и т. п.

Поэтому естественно, что в действовавших против немцев партизанских отрядах руководителями обычно были агенты НКВД — наковальня для членов НТС. То же самое наблюдалось и в созданных немцами городских управах, возглавлявшихся бургомистрами. Немцы не очень разбирались в личностях, изъявивших желание сотрудничать с ними, к тому же люди, в том числе и «проверенные товарищи», устраивались по специальностям: чекисты и милиционеры — в полицию, инженеры в местной промышленности и в разных городских отделах, журналисты — в открытые немцами газеты и т. д.

Привлекая к Союзу подсоветских людей, члены не могли, конечно, проверять благонадежность неофитов. При стремлении увеличить Союз за счет российского населения, к сожалению, дело шло не по линии отбора, а набора. В результате в Союз вошли и такие лица, о которых в оповещении Совета Союза от 6 июля 1946 года было сказано: «За военный период в ряды Союза попали, по нашей оплошности или ошибке, люди не подходящие и случайные».

Хотя и было высказано благое пожелание избавиться от этих «совершенно нетерпимых в нашей среде» личностей, тем не менее несколько оных личностей были введены в Совет Союза — со всеми вытекавшими отсюда последствиями.

Как-то, встретившись с Поремским, я был поражен его веселым и торжествующим видом: «Подумайте только, как развивается Союз, как наши идеи захватывают людей, в Союзе уже 15 тысяч членов».

Я не выразил никакого восторга. Во-первых, я всегда скептически относился к «круглым цифрам», во-вторых, кое-какие показанные мне личности не понравились. И, наконец, в-третьих, у Исполнительного Бюро не было возможности проверять новое пополнение. Конечно, были порядочные и искренние новые члены, но были и примазавшиеся, подчас беспринципные люди, выходцы из партийного и советского актива, а от них добра быть никак не могло. К тому же они старательно скрывали свое советское прошлое и рассказывали о себе приятные для уха небылицы.