(3. Обоснованность попытки создания «третьей силы»)

* * *

Летом 1943 года собрался ехать в Париж Иван Яковлевич Савич. Член Парижского отделения, один из зачинателей новопоколенчества в «Молодой России» 1923 года, писавший под псевдонимом И. Туптало, Савич отличался ясностью ума, склонностью к спокойному анализу и логическим выводам. Горячий патриот и глубоко порядочный человек, Савич не мог спокойно наблюдать трагедию России и сомнительность попыток Союза создать «третью силу». У меня с Савичем были на редкость дружеские отношения и исключительное взаимное доверие. Перед его отъездом мы встретились и долго беседовали о тогдашней обстановке — о положении на фронтах мировой войны и положении Союза.

Мы пришли к заключению, что ставка Союза на радикальную перемену в восточной политике немцев построена на песке. Главное препятствие — Гитлер и его ближайшее окружение, фанатические расисты, одержимые безумными идеями. А если вдруг перемена и произойдет, то будет поздно. Нам было ясно, что Германия уже проиграла войну, а отсюда и вывод: крепить наши позиции в занятых немцами западных странах, задержать, скажем, в той же Франции, по возможности большее число членов Союза. После открытия второго фронта и занятия союзниками Парижа, вступить с ними в деловые отношения, как-то оправдать работу Союза на занятых немцами русских территориях и по-новому наладить борьбу за свободу России. Вот об этом и должен был сказать Савич остававшимся еще в Париже членам Совета Р. П. Рончевскому и А. П. Столыпину. Конечно, мы условились, что об этой беседе я ничего не скажу Исполнительному Бюро.

О его беседах в Париже я ничего не знаю. Сам И. Я. Савич в Германию не вернулся. Расставаясь с ним, я никак не думал, что виделся с ним в последний раз. Он умер летом 1947 года, когда я редактировал газету «Эхо» в Регенсбурге.

* * *

Далеко не все члены Союза в Берлине разделяли надежды руководства, оптимистически настроенного и верившего в силу непреложной «логики», ведшей к радикальной перемене немецкой политики на востоке. Особенно меня поразил Николай Степанович Мельников, с которым я подружился во время нашей пропагандной поездки по городам Франции летом 1934 года. Как-то я зашел к нему и застал его за штудированием писаний Вернера Зомбарта, одного из «ренегатов» марксизма, опровергавшего теорию трудовой стоимости Карла Маркса. Мельников был настроен мрачно и считал совершенно напрасной и даже непатриотичной работу Союза в сложившихся тогда условиях. Действия Исполнительного Бюро он осуждал и находил нужным переориентацию Союза на запад. Я не разделял полностью его мыслей, но многое в его убеждениях звучало искренно. Больше я его не видел. Вероятно, он вернулся в Париж и вообще отошел от Союза. Были и другие отпавшие в то время, как, например, член Совета С. А. Субботин, уехавший в Голландию из Берлина и, кажется, даже не заявивший о выходе из НТС.