(2. Доклад Б. Прянишникова о «Внутренней линии» на собрании в Париже)

Не без волнения поднимался я на высокую трибуну, вглядываясь во множество незнакомых лиц, заполнявших просторный зал. Хотя я уже привык к публичным выступлениям, все же этот доклад был наиболее памятным и ответственным.

Опираясь на известные нам факты и документы, я нарисовал слушателям невеселую картину глубокого проникновения НКВД в РОВС и другие организации. «Переписка из двух углов» Закржевского с Рончевским представила нам доказательство порочности «Внутренней линии». Для успеха провокации органам НКВД было необходимо завербовать видных белых генералов, и это им удалось. Такие авторитеты для их темных дел, увы, нашлись. Они и создали в лоне РОВС-а тайную организацию, тщательно подобранную по ряду признаков, изложенных в инструкциях знаменитой «Идеологии». Ссылаясь на письма Закржевского, я подчеркнул, что «организация» или «орден», как она себя называла, мнила себя стоящей над РОВС-ом и НТСНП, что она ускользала от главы РОВС-а генерала Миллера, что у нее был свой собственный таинственный «Центр», возглавленный генералом Шатиловым. Этот «центр» ставил перед собой цель объединения под своей эгидой активных антибольшевистских организаций.

Когда я назвал имя Шатилова, по залу пробежало заметное волнение. Аудитория слушала с напряженным вниманием. Изредка члены захваченного «линейцами» кружка «Белая идея», во главе с героем взрыва на Мойке В. А. Ларионовым, подавали не слишком громкие реплики: «Чепуха! Ложь!», не находившие отклика в аудитории. На эти реплики я никак не реагировал и продолжал читать доклад.

Касаясь деятельности Скоблина, я указал на его причастность к «Внутренней линии». (Позже, во время французского следствия по делу о похищении генерала Миллера, выяснилось, что на вилле Скоблиных в Озуар-ля-Феррьер был обнаружен архив «Внутренней линии» и множество документов, подтверждавших провокаторскую работу изменника Скоблина).

Я отметил исключительную важность записки Миллера, сорвавшей маску с лица предателя и провокатора. Не будь ее, Скоблин продолжал бы свою деятельность безнаказанно.

Привожу выдержку из заключительной части моего доклада:

«Для нас нет никакого сомнения в том, что похищение генерала Миллера организовано большевиками.

В расчеты большевиков не входила записка генерала Миллера.

Допустим на несколько минут, что генерал Миллер записки не оставил. Посмотрим, какие положительные результаты получили бы большевики:

1. Факт второго похищения Председателя РОВС-а должен был показать всем, что именно РОВС почитается большевиками врагом № 1.

2. По всем данным, нужный „свой человек“, Н. Скоблин, становится в легальном порядке начальником I Отдела РОВС-а. Такое положение, как одного из руководителей организации „враг № 1“, придает ему исключительный авторитет.

3. Этот искусственный, раздутый авторитет безусловно обеспечивал ему решающее влияние в проектируемом и весьма вероятно инспирированном „Внутренней линией“ центре объединенных организаций.

4. Наконец, устранялся с пути неудобный для „В. Л.“ генерал Миллер, знавший много о ее деятельности.

Национально-Трудовой Союз Нового Поколения принужден был бы выбирать между вступлением под контроль „Руководящего Центра“ или травлей со стороны линейца Скоблина и руководимых им через агентуру „Вн. линии“ эмигрантских организаций, входящих в этот центр, за срыв „святого“ дела объединения.

Таким образом, через „Внутреннюю линию“, большевистский агент направлял бы деятельность объединенной русской эмиграции, а НТСНП, как не поддавшийся на провокацию, стал бы изолированным в эмигрантской среде, травимый и гонимый своими же.

Такое положение могло быть желательно только большевикам.

Весь этот план сорван запиской генерала Миллера».