(3. Повторные доклады о «Внутренней линии» в Париже, Виши, Валянсьенне, Марселе)

Так как далеко не все желавшие смогли войти в переполненный зал, на следующий день, 10 октября, было устроено повторное собрание. На сей раз публики было меньше, но и новая аудитория слушала доклады с таким же напряженным вниманием, как ей предшествовавшая.

Русское Зарубежье было глубоко взволновано. Во всех зарубежных русских газетах появились отчеты о собрании. Парижская русская газета «Возрождение» и газета организации генерала Туркула «Сигнал» воспроизвели мой доклад точно. Но «Последние Новости» П. Н. Милюкова, пером своего репортера Н. Вакара, злостно исказили ряд положений доклада, тем вызывая скептицизм читателей. Вакар вообще утверждал, что мой доклад «был полон инсинуаций». В своем отчете он назвал журналиста В. М. Левитского одним из руководителей «Внутренней линии», чего в докладе не было и не могло быть. Левитский, возмущенный таким поклепом, грозился подать на меня в суд. Но когда он узнал от НТСНП, что ничего подобного в моем докладе не было, и что это чистая выдумка Вакара, то успокоился.

И чем дальше от Парижа, тем больше было всяких ложных слухов, вплоть до того, что на страницах «Бессарабского Слова» от 16 октября можно было прочесть: ... «В большом зале Социального Музея состоялось публичное собрание, созванное РОВС-ом. Ораторы РОВС-а выступили с сенсационными разоблачениями о НТСНП — тайной организации внутри РОВС-а, подрывающей его существование... После перерыва выступил Прянишников, которого считают председателем тайной организации НТСНП»...

Славно поработали советские дезинформаторы, пронизавшие эмигрантскую среду! Этого мало: всеми правдами и неправдами «Внутренняя линия» яростно защищалась. С интервью «Последним Новостям» выступал Шатилов, но его интервью было стерто в порошок докладом И. А. Брянского на собрании НТСНП в Париже, состоявшемся 6 ноября того же памятного 1937 года.

И тем не менее, «Внутренняя линия» в РОВС-е не была уничтожена. Причастные к ней генералы сделали все возможное для ее сохранения.

* * *

Во второй половине октября доклад «Внутренняя линия» я читал в Виши, Валянс и Марселе. В Виши местный очаг «второй советской партии» младороссов поднялся на защиту «Внутренней линии». Прерывая доклад шумными возгласами, младороссы пытались сорвать мое выступление. Председатель группы НТСНП в Виши Дексбах и немногочисленные члены Союза все же справились с беспорядком в зале. Мне удалось прочитать доклад до конца, и та часть слушателей, которые понимали важность борьбы с большевистской провокацией, громом аплодисментов приветствовала мой доклад. Собрание закончилось успешно.

Доклад в небольшой русской колонии в Валянс, где не было просоветских организаций, прошел спокойно и был выслушан благожелательно. Слушатели благодарили меня и тепло провожали до квартиры Б. Дубровина, руководителя местной группы НТСНП.

На следующее утро, 31 октября, ранним скорым поездом я выехал в Марсель, где проживало большое число эмигрантов. Встретивший меня на вокзале В. Ф. Сметанин с тревогой в голосе сообщил:

— Из разных источников дошли сведения о готовящейся против нас демонстрации. Младороссы, заодно с возвращенцами, намерены сорвать собрание. В среде местной группы РОВС-а настроение скорее враждебное. А нас, вместе с приехавшими из Тулона членами Союза, слишком мало для охраны порядка в зале. Не лучше ли отменить собрание?

— Нет, Василий Федорович. Отменить никак нельзя. Тем лучше, что к младороссам присоединяются возвращенцы. Даже если и сорвут собрание, то всем будет ясно, какие силы защищают «Внутреннюю линию».

Посоветовавшись, мы решили наиболее удобно разместить свои силы в зале и предупредили полицию о возможности кулачного побоища.

Едва я начал доклад, как возвращенцы и младороссы, вооружившись стульями, с криками и отборными ругательствами ринулись к столу президиума. Сметанин и я сохраняли спокойствие. Тем временем члены Союза, заранее ставшие позади демонстрантов, вырвали стулья из их рук и грозно на них прикрикнули. Кучно сидевшая, довольно многочисленная группа чинов РОВС-а, узрев, кто же выступает против доклада, встала на нашу сторону. Порядок был восстановлен. Доклад был выслушан до конца без единого возгласа протеста. Вопросов не задавали, все было ясно. По окончании собрания, у выхода из зала атаман Марсельской казачьей станицы обрушился с кулаками на председателя местных возвращенцев.

На всякий случай члены Союза стали вокруг меня плотной стеной, но я просил этого не делать — мне было ясно, что после «предметного урока» нападения на меня не будет.

Возвращаясь мыслями к собранию в Париже, я вспомнил, что и наши парижане, получив сведения о возможности нападения на докладчика о «Внутренней линии», приняли меры к охране меня от нападения. Возможно, что кто-то из «линейцев» и замышлял срыв доклада, но до активных действий дело не дошло.

Между тем, деятельность моя в рядах Французского отдела Союза близилась к концу. Поначалу я об этом и не предполагал, но не прошло и двух месяцев, как я покинул Францию, получив новое задание от центра Союза.

(Конец первой части)