(13. Еще хоры гремели славословий...)

Вся книга в формате PDF (19,2 MB)

* * *

Еще хоры гремели славословий
И страшный сон нашептывала ночь,
А век уже в трагическом безмолвьи
Решился сам свой опыт превозмочь.

16.07.1978

* * *

А мы научились обратному зренью:
Чем тьма безысходней, тем ярче горенье.

И пусть целый мир говорит: «Никогда» —
Нам лучше известно, что вышли года,

Что время последнюю пишет страницу...
И вот отчего нам ночами не спится.

16.07.1978 [181]

* * *

Земляника на горных склонах,
Скал эпические расколы,
Запах овечей шерсти,
Сыра, помета и мяты.
Немножко пыльной земли,
Деревьев и тени, а много
Колючек, камней и шиповника,
А еще, говорят, винограда.
Только где он, этот виноград?
Наверно, весь в бутылках,
Чтоб густое, цепкое солнце
В них сохранилось до марта
И пело людям зимою.

Не так ли и сам я живу здесь?

8.09.1978

* * *

Пируй в седьмую годовщину,
Ликуй, что жизнь не задалась.
Раз нет причин для матерщины,
Отговорись стихами всласть.

А спросят: где твои надежды?
Мечты, любовь, свобода, честь?
Скажи, что все бывало прежде,
А как там в будущем... Бог весть!

25.10.1978 [182]

* * *

Земная радость — танец мотылька,
Миг ликованья, канувший бесследно
В провал, где поколенья и века
Надежде воздвигают идол медный.

Земная радость — память о былом
И знанье непреложного завета
Вне времени, вне места и притом
Вне боли об оставшихся без света.

13.06.1980

* * *

Еще один день обошелся без ареста,
Без обыска, без любви, без стихов.
Привычка не сразу находит место
Немому времени на стеллажах снов.

О чем говорить? — Все сказано! Впрочем,
Нет, все еще будет, конечно.
Это оттого, что дни все короче,
Или уводит все дальше Путь Млечный.

Мечтанья — прелестны, и манят в даль
Такую, что калий цианистый ближе...
И сердце — уходит. А разуму жаль
Встретиться с ним лишь в Перми иль в Париже.

29.08.1980 [183]

* * *

Играет новолунье с Цебельдой,
Скребутся мыши в стареньком камине.
Какой, друзья, судьбой пли бедой
Нас можно удивить отныне?

Столетье в человеческих лесах,
Как ветер, наломало дров. Но все же
Остался бук, и тис, и граб в горах,
Остались те, что духом строже.

И зря сомненья гложут нас, что дом,
Мол, обветшал, и слишком стар, и валок:
Земля жива преемством, и притом
Мы, человеки, крепче балок.

20.10.1980 [184]

* * *

Свобода белее снега
И холоднее льда.
В ней что-то есть от побега —
Последнего. Навсегда.

И если уходит женщина,
Ее ускользающий след,
Быть может, — свежая трещина
В старом застенке лет.

Когда же уходят годы,
Ближе становится цель.
И вот уже царство свободы
Виднеется через щель.

20.11.1980

* * *

И го́лоса не узнаю. Год долог високосный.
Семь дней недели — гаммы вьюжной свист.
Уже припорошило выраженье глаз. Морозно.
Крут самогон. Концерт скрипичный чист.

Колючей спирта петербургский вечер. В Каспий Волга
Пока еще впадает. Даже речь
По-прежнему проста моя. Но нестерпимо долго
Нет наших встреч.

24.11.1980 [185]

* * *

Горек мокрый шепот декабря,
Шелестенье смуты в снежной слякоти.
Как нам быть — пьянеть ли, спать ли, плакать ли?
Разве можно что-то разобрать!

В нершпективах века бы блуждания —
Да в прожект Великому Петру:
Встал, опохмелился поутру
И поплыл в вельботе — до свидания!

В самый раз такое бы теперь.
Но, увы нам, время мыслит иначе.
И в тупик неотвратимо рыночный
Гонит нас в промозглом декабре.

15–19.12.1980 [186]

ПЕТЕРБУРГ

Скользко, и снежно, и мглисто, и слизко в проулке.
Марлей тумана завешено в море окно.
Коридором квартирным в большой коммуналке по струнке
Линий трамвайных протянуто дней полотно.

Оно по сырому (как соль — по живому) серо от пыли чердачной
И мылом пропахло, увы, Тридцать третьего года весны.
Две тысячи лет, два столетья, два месяца (к счастью — вчерашних),
Два мига, два мира... Но неповторимы сыны,

В двойственном оном живущие в Риме последнем!
Время не чище, чем руки. И так же бессильны слова,
Как и тогда, как всегда... Метафизический ледник
Стынет меж ребер мостов, и в беспамятстве стонет Нева.

26–27.12.1980

* * *

Мороз. Но так хочется солнцем
Надежду и кожу согреть,
Что мог бы пойти добровольцем
Хоть в пекло, хоть к женщине в сеть. [187]

Любовь. Пахнет юностью, словно
Хрустящий, как снег, огурец.
А сердце проснулось и снова
Знай мечется сотнею герц.

И кажется — нет больше места
Сомненьям. И воздух душист...
Но все ж на земле, как известно,
Пристанища нет для души.

5.01.1982

* * *

Чем беспамятней в прошлом хронология плеч,
Тем безумней в грядущем геометрия встреч.

В неевклидовом мире невских зеркал,
Если путь пересекся, так век не совпал.

Позвони. Я откликнусь. Как тогда, по весне,
Надо встретиться нам. Хотя бы во сне.

Грязный снег на асфальте нам вдвоем не месить
И молчанья друг друга в разговор не вместить.

Не влюбленною парой мечтать на закат
И не спорить о том, кто в чем виноват.

Две стрелы, мы легли на общую ось
Циферблата судьбы, да движемся врозь. [188]

Дважды в сутки двенадцать для каждого бьет.
Только, видно, к полуночи дело идет.

И когда остановится время в часах
И пространство рассеется в оных краях,

В запредельной России нас архангел трубой
Созовет. И увидимся снова с тобой.

23.01.1981

ЧИТАЯ БУНИНА

Страна моя не умерла,
Испив запас земного яда,
Но от двуглавого орла
Осталась только зоркость взгляда:

Ни крепкой верности гнезда,
Ни крыл державного размаха —
Пятиконечная звезда
Кроваво-грязная, как плаха.

Но клекот слышится опять,
И крепнет в горних наша сила:
Не чтоб былое возвращать —
Грядущее чтоб тьмой не скрыло.

25.05.1981 [189]