(2. Марксизм и «веховство»)

Творческий путь Бердяева начался с увлечения марксистским социализмом. Подобно Струве, Булгакову, Франку, а в определенной мере и Богданову и Луначарскому, Бердяев, однако, с самого начала чувствовал всю недостаточность материализма, как философской системы и, признавая хозяйственную жизнь основой исторического процесса, с большим сомнением подходил к материализму диалектическому. Талантливый юноша при первом же чтении понял философское превосходство Канта и Гегеля над Фейербахом и Энгельсом и, начав с поисков для историко-экономического учения Маркса иной философской основы, постепенно отошел от марксизма и пошел собственным путем, надолго сохранив лишь сочувствие социальной программе социалистов.

Памятник этого переходного периода — первая крупная работа Бердяева «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии», вышедший в 1901 году критический этюд об известном идеологе русского народничества Михайловском. За ним следует в 1911 году «Философия свободы», а в 1916 — «Смысл творчества. Опыт оправдания человека».

Но молодой Бердяев отнюдь не книгописатель. Он затрачивает массу времени на встречи, доклады и споры. Он активный участник религиозно-философских собраний у Мережковского, а вместе со Струве, Булгаковым и Франком один из вдохновитель сборников «Проблемы идеализма», «Вехи», а в 1918 году «Из глубины». Уйдя от марксистской веры в утопию земного рая, Бердяев вступает на путь богоискательства, сближается с Розановым и Мережковским и заявляет в сборнике «Sub speciae aeternitatis», что «люди нового религиозного сознания... хотят связать свою религию со смыслом всемирной истории, хотят религиозно освятить всемирную культуру».

Мысли, возникшие входе религиозно-философских собраний, в частности, противопоставление «нового религиозного сознания» «историческому христианству», убеждение в исторической неудаче христианства и чаяние нового религиозного периода, выраженное у Мережковского в учении о «Третьем Завете Духа» будут владеть им до конца жизни, окрашивая его творчество в профетические и эсхатологические тона.

Человек порывов и увлечений, ранний Бердяев, прежде всего, романтик-богоискатель и только отчасти «веховец», устремленный к «онтологическому реализму», к признанию реальности духа и духовного опыта, враг отвлеченного идеализма и отвлеченного материализма. Ранний Бердяев — мистик с социалистическими симпатиями, историософ, ясно видящий всю опасность одностороннего преклонения перед рационалистической наукой, ищущий новых связей между религиозным и философским сознанием и нового осмысления истории.

В 1912 году он пишет замечательную работу о Хомякове, за которой последуют работы о Федорове, Достоевском, Константине Леонтьеве и потрясающая статья о Гоголе.

С самого начала творчество Бердяева изменчиво и противоречиво. Но как раз в этой изменчивости и противоречивости он всю жизнь будет верен себе. Французский исследователь его философии Эжен Поррэ сравнивает его с музыкантом, который всегда разыгрывает одну и ту же мелодию, с тем чтобы обогатить ее все новыми и новыми вариациями.