(4. Послевоенное оживление НТС в США)

* * *

В первые послевоенные годы многие члены Союза переезжали из Германии и Австрии в Соединенные Штаты по закону о приеме перемещенных лиц. Прибыв в Нью-Йорк, я застал здесь немалое число членов Союза. Больше на бумаге, существовали тогда, летом 1949 года, Северо-Американский отдел и отделение в Нью-Йорке.

Незадолго до моего отъезда в США Поремский просил меня приехать Лимбург для передачи Байдалакову каких-то важных сведений. Ехать в Лимбург после конфликта «Эхо» с Исполнительным Бюро мне не хотелось. Скрепя сердце, я все же отправился на встречу с Поремским. Гуляя по холмам около Рункеля, я слушал Поремского, буквально цедившего слова и едва-едва находившего их. Конечно, каждое слово было окутано конспирацией, ведь начиная с 1949 года Союз возобновил «революционную» деятельность!

В конечном счете длительный разговор, без вопросов с моей, свелся к единому «факту»: мол, Исполнительному Бюро удалось установить тайные связи с неким майором советской армии, что этот майор — наш по взглядам, что он сообщает интересные данные и, учитывая продовольственные трудности того времени, поставляет членам Исполнительного Бюро колбасу и другие продукты.

Выслушав, Байдалаков недоумевающе спросил:

— И это все?

— Да, все, Виктор Михайлович...

Байдалаков рассказал мне о делах Союза в США, по его мнению, далеко не блестящих. Сам же он в это время был рабочим на спичечной фабрике и никаких «дипломатических» контактов в США с сильными мира сего не поддерживал.

На ближайшем собрании отделения на квартире Ивана Павловича Мирошниченко я застал небольшую группу членов. Председателем отделения был тогда Константин Петрович Григорович-Барский. Выяснилось, что по ряду причин он не справлялся с ролью председателя. После настоятельных просьб Байдалакова я без восторга согласился принять пост председателя отделения, от которого все другие кандидаты старательно уклонялись. Принимать же пришлось не только плохо составленный список членов, но, прежде всего, в известной мере деморализованных людей, подавленных неудачей «Третьей силы», уставших от житейских невзгод, от трудностей устройства новой жизни в незнакомых условиях Америки и не имевших веры в скорое свержение коммунистического строя в России.

В состав правления отделения я пригласил М. М. Сушко, Г. М. Ретивова, В. В. Дерюгина и А. Н. Малышева. Дружно взявшись за дело, правление преодолело много трудностей. В стареньком доме на Гэйтс авеню в Бруклине был открыт скромный клуб отделения, были налажены внутренняя жизнь и регулярные собрания. Большое внимание уделялось изучению положения в СССР и вопросам идеологического роста членов Союза. Я намеревался возродить политическую школу в духе довоенного новопоколенчества, но, увы, под рукой не было «зеленых романов» — курса национально-политической подготовки. С каждым новым собранием жизнь отделения становилась интереснее и полноценнее. Оптимистические сообщения центра НТС о налаживавшейся революционной работе «фронта» также стимулировали активность отделения.

К осени 1950 года организационная работа была закончена. 9 декабря отделение устроило свое первое открытое собрание в зале при сербском православном храме на 26-й улице. Собрание прошло успешно, и с этого момента правление начало считать отделение нормально действующей «тыловой» единицей, в нем насчитывалось 64 члена.