(6. Фактическое лишение власти В. Байдалакова)

Описанные выше кризисные явления были пустяками по сравнению с переменами на верхах НТС. Следует вспомнить, что в 1938 году, в целях стабилизации костяка организации, был учрежден институт членов-руководителей, назначавшихся Исполнительным Бюро без ограничения срока состояния в этом звании. Наличие стабилизированного «ведущего кадра», состоявшего из идеологически стойких новопоколенцев, оказалось не по вкусу Исполнительному Бюро, особенно Е. Островскому. И на съезде Совета в конце декабря 1950 года Исполнительное Бюро навязало Союзу новый текст устава, упразднивший звание членов-руководителей. Вместо прежнего «ведущего кадра» был создан ничем не-Руководящий Круг, в первый состав которого, за малым исключением, были зачислены только что разжалованные члены-руководители. Истинный смысл этих перемен состоял в разрушении стабильности «ведущего кадра», занятии исходной позиции для постепенного удаления из него всех несогласных с курсом Исполнительного Бюро и подборе людей, готовых безоговорочно поддерживать все его начинания. Замена одного института другим предоставляла Исполнительному Бюро возможность ежегодно обновлять состав Руководящего Круга, вводя в него желательных ему лиц, в соответствии с пунктом г) § 31 устава 1951 года.

Год спустя, 20–24 января 1952 года, в Лимбурге состоялся очередной съезд Совета. В историю НТС он вошел как роковое событие. Был поставлен на обсуждение вопрос о разделении функций председателя НТС, который, согласно уставу, был одновременно председателем Исполнительного Бюро и председателем Совета НТС. Со своей стороны, Байдалаков поставил вопрос о слиянии функций Исполнительного Бюро с функциями неподведомственных ему так называемого «Оперативного штаба» и сектора пропаганды.

Большинство членов Совета сомневалось в необходимости разделения функций Байдалакова. В перерыве между заседаниями Байдалаков созвал членов Исполнительного Бюро на совещание, которое единогласно решило «отложить рассмотрение этого проекта на следующую сессию Совета».

Совет принял предложение Исполнительного Бюро и занялся другими вопросами. Е. Островский, бывший по делам в Франкфурте, на этих заседаниях Совета не присутствовал. А на следующее утро В. Поремский заявил Совету о перемене своего мнения и предложил «сразу же заняться вопросом о слиянии Исполнительного Бюро с О. Ш.». Как писал В. М. Байдалаков, «сразу почувствовалось, что ночью, с приездом Е. Р. Островского из Франкфурта, происходили какие-то закулисные переговоры между членами Совета. В такой обстановке произошло соединение между членами Исполнительного Бюро с Оперативным штабом, а председатель Союза стал безвластным возглавителем».

Игнорируя общественное мнение организации, без объяснения проводившихся перемен, Совет, под влиянием Е. Островского и В. Поремского, как его рупора, принял соответствующие поправки в главе 4-1 многострадального устава НТС, исключив председателя Союза из состава Исполнительного Бюро и оставив за ним чисто декоративные функции.

Летом 1952 года, будучи в Нью-Йорке по делам, на мой вопрос о лишении Байдалакова власти, Г. С. Околович ответил, что нужно было «удалить тормоз», каким для руководящей пятерки представлялся Байдалаков.

При всех своих заблуждениях и ошибках Байдалаков был человеком, отстаивавшим духовные и идейные основы НТС, его традиции и чистоту от материалистических и позитивистических тенденций «новых ценных кадров». Эти «кадры» вырвали у него из рук контроль над деятельностью центра НТС и его «закрытой работой». О многом он узнавал с опозданием и никакого практического влияния на ход дел больше не имел.