Глава XIII. О ПЛАНАХ СПАСЕНИЯ РОА

Утром у Алексеевых зазвонил телефон. Алла Феликсовна позвала меня, сказав, что меня вызывает Жемчужников. Каким-то образом Николай Николаевич догадался, куда надо звонить. Как и я, он утром ушел из нашего дома по своим делам. К счастью, бомбардировка застала его недалеко от дома. После отбоя он поднялся в дом, в котором не оставалось ни одного жильца, все они бежали кто куда мог. Дом горел, но наш этаж еще был в целости. Николай Николаевич забрал два моих полупустых чемодана и свои два, снес вниз, а затем перенес в дом, не пострадавший от бомбардировки. Стало быть, не все так плохо, как первоначально казалось. Я благодарил его за спасение моих чемоданов и сразу же отправился к Н. Н. на свидание по указанному им адресу.

При встрече Н. Н. рассказал, что если бы я был дома в момент налета, то вдвоем мы смогли бы потушить начавшийся наверху пожар, но одному ему это было не под силу. Все же у него было достаточно времени для спасения нашего жалкого эмигрантского имущества.

* * *

Связавшись по телефону с генералом Закутным, я рассказал ему о том, что остался без жилища. Закутный посоветовал переехать в Далем, где была просторная вилла, отведенная генералу Власову. Когда я приехал в Далем, то застал там многих наших погорельцев из КОНР. Было многолюдно. Завязывались новые знакомства, среди них — чета Куминых, с которой я сразу же подружился. Петр Алексеевич был кандидатом в члены КОНР. Он учился в моем родном Новочеркасске на инженерно-мелиоративном факультете Политехнического института, на котором одно время был и мой дядя Иван Яковлевич, позже кончивший Петровско-Разумовскую академию в Москве. Нашлись общие знакомые. Став доцентом, П. А. читал лекции и настолько интересно и талантливо, что его приходили слушать студенты других факультетов. Строго говоря, политиком он не был, но противником большевизма — убежденным и бескомпромиссным. Впрочем, такой же противницей этого мирового зла была и его жена Любовь Николаевна.

* * *

В Далеме беседы были невеселыми. Во весь рост встал вопрос о спасении ОДНР. Гитлеровская Германия агонизировала. На Западе союзники готовили последний свой удар, и только на них должно было рассчитывать — ведь с Востока угрожали смерть и Гулаг.

И, не знаю в который раз, я завел с Закутным все тот же разговор о путях спасения. Я спросил, каковы ближайшие планы штаба РОА. Закутный сказал, что определенного и ясного плана еще нет, но выдвигаются разные предложения. Например, Меандров предлагает собрать всю РОА в кулак и двинуться в Югославию на соединение с четниками генерала Дражи Михайловича. Это предложение меня изумило. Во-первых, дело этого сербского героя было обречено на полный провал, благодаря той поддержке, какую оказывали партизанской армии Тито Черчилль и Сталин. Во-вторых, идти в Югославию — это не только дальний и трудный путь, но это и путь в пасть красного монстра.

Еще больше удивило меня рассказанное Закутным предложение идти на Восток — его инициатором оказался Тензоров, начальник службы безопасности! Это предложение навело меня на самые мрачные размышления.

В конце нашей беседы я сказал Закутному:

— Только на Запад. Если нужно, то прокладывать путь силой оружия, благо 1-я дивизия вооружена хорошо, у 2-й оружия хоть и меньше, но все же не так мало, а главное — нужно установить связь с Западом. Поговорите с Власовым, думаю, что он прекрасно понимает сложившуюся обстановку. Может быть, как-то удастся ввести немцев в заблуждение относительно наших намерений. Словом, нужно использовать все возможности.

— Андрей Андреевич, конечно, отдает себе полный отчет в обстановке. Но он плотно окружен немцами. А немцы ни в коем случае не позволят нам вести разговоры с союзниками.

— Тогда условимся так. Я намерен выехать в Гамбург. Полагаю, что западные союзники не допустят захвата этого важного порта красной армией. Там я буду действовать сообразно обстановке и возможностям. Если у Вас нет возражений, то в ближайшие дни я выеду в Гамбург. Тем более, что всем нужно будет уходить из Далема в какую-то неизвестность.

— Конечно, против Вашего предложения у меня возражений нет, да и не может быть. Действуйте по обстоятельствам. Поддерживайте со мною связь, будем обмениваться открытками.

— Кроме всего, мне хотелось бы предвидеть наихудший вариант. На Западе, как говорится, о нас плохая пресса. Запад, по крайней мере сейчас, смотрит на нас как на гитлеровских коллаборантов. Видимо, ничего особенно дурного не думают там о Сталине и его целях. Пока что видно, как Сталин решает польский вопрос, и Запад, по-моему, не очень сопротивляется. Возможно, считают, что Сталин демократизируется, ну и будут с ним торговать после войны. А если у них взгляд на нас как на пособников Гитлера, то охотно выдадут нас Сталину.

— Вполне возможно, это нужно тоже предвидеть, Андрей Степанович.

— Дмитрий Ефимович, нужно подумать и о том, как рассеяться в случае безвыходного положения. Вот вам адреса моих друзей во Франции, пытайтесь пробиться туда, они безусловно помогут Вам. Неплохо было бы изготовить и документы на другое имя, благо еще имеются к тому возможности.

Записав адреса Р. П. Рончевского, М. А. Павлова и И. Я. Савича, Закутный поблагодарил и задумался.