поэзия

В парижскую «Русскую Мысль» (где в начале 1973 года я работал) приходили со своими статьями Вейдле, Терапиано и другие представители Первой эмиграции, уже весьма малочисленные. Они стали для меня людьми «родом с погибшей планеты», хотя говорили со мной пусть на странном и возвышенном, но русском языке. Иногда у меня было впечатление, что со мной говорит то ли Пушкин, то ли Тютчев. Позже я понял, что это язык Серебряного века — и что он умрет вместе с ними.