(7.2. Гинс о смешанной правовой системе и регулятивном праве)

Существующие до сих пор теории права, очевидно, не содержат достаточных для этой гармонизации элементов. Применяя «старое право», государство должно или брать решение какого-либо вопроса в свои руки, или отступать перед принципом неприкосновенности частных прав. Во время Первой мировой войны государствам все же пришлось вмешиваться в сферу частных правоотношений, стараясь, однако, только регулировать их без нарушения самого принципа частного права. Практика военного и послевоенного периода показала, что таким путем можно достичь значительных общеполезных результатов, особенно если государство входит в контакт с заинтересованными сторонами и старается проводить свои мероприятия с общего согласия. Особенно важным оказалось применение нового метода управления в хозяйственной области, почему некоторые ученые предлагали создать новую теорию права под названием «хозяйственное право». Следует, однако, отметить, что такое название без нужды ограничивает применение нового права только к одной области, в то время как в принципе его можно применять к любой области права.

Сначала ученые юристы пытались новые правовые отношения разбить на составные элементы, взятые из публичного и частного права, создать новую «смешанную систему» права, соответствующую действительности XX века. О ней, однако, проф. Гинс говорит следующее:

«Смешанная система, сочетающая частное и публичное право, лишена предельности. В смеси может преобладать либо одно, либо другое начало. Гибридные формы в праве менее всего пригодны, они равносильны уклонению от прямого ответа. Если же смесь, как некоторые химические составы, создает нечто новое, то не лучше ли дать ей наименование и определить ее особые качества и свойства?»

Поэтому он предлагает «вместо насильственного втискивания новообразованного права в одну из существующих рубрик» признать его новым, третьим типом права и назвать его «регулятивным правом», и «тогда современное право будет складываться из трех видов права: публичного, регулятивного и частного». Таким образом, мы видим, что Г. Гинс значительно менее радикален, чем Дюги, который считал, что новое солидаристическое «объективное право» должно не стоять рядом с двумя старыми системами права, а полностью заменить их.

Самым важным, однако, является дух нового права, оставляющий достаточное поле самодеятельности отдельным лицам, но призывающий их к добровольному сотрудничеству под руководством государства:

«Основная идея регулятивного права, — говорит Гинс, — отвечающая и его названию, заключается в том, что государство не может навязывать частному хозяйству те цели, которые ему чужды, и приносить индивидуальные или групповые интересы в жертву „общему благу“, оно может допускать только такие ограничения, — вернее, такое соподчинение или согласование прав, в интересах общей выгоды, — которые приносят одновременно выгоды и тем, кто подвергается ограничениям...

Регулятивное право, отделяясь от права публичного, поддерживает уважение к частным правам и становится оплотом против опасных тенденций централизации и социализации хозяйства, против удушения предпринимательства...

Человеческая личность и хозяйственная свобода не пострадают. Государство будет оплотом для личности против злоупотребления со стороны общественности, организованное общество — против всепоглощающего государства».

Термин «солидарность» Гинс редко употребляет в смысле существующей взаимозависимости отдельных членов общества, чаще же всего — в смысле морально-утилитарной нормы, которая ведет к сотрудничеству. Демократическое по существу государство («в его принципах и юридических гарантиях, а не в избитых формах парламентаризма») должно поощрать осуществление солидарности как путем соответствующего законодательства, так и непосредственным действием, если принципы солидарности все же не осуществляются или нарушаются.