(7. ...Но даже если ты не сможешь помешать...)

Вся книга в формате PDF (19,2 MB)

* * *

...Но даже ты не сможешь помешать
Никем не слышанному разговору,
Что жить под солнцем, под луною спать
Мне не дает, как страх ареста — вору. [248]

И встречи ты не в силах прекратить:
Они, как тормозных колодок скрежет,
Внезапны. На дорогах городить
Препоны ветру — смысла нет, поверь же.

Одно лишь можешь сделать ты, увы!
Живую жизнь отдать игрушкой теням,
Чтоб голос, гордость, горести твои
Бессмертье обрели в стихотвореньях.

25.08.1989

* * *

Сижу перед чистым бумажным листом,
Смотрюсь в него, словно в зеркало.
Многое вижу, что будет потом,
Только не знаю: сверху ли,

Или нескромным соседом — извне
Подглядываю в замочную скважину
За жизнью эпохи? Но она ли во мне
Или я в ней — не самое важное.

Важно, что есть этот белый лист —
Косметичкой служит космической.
Важно, что на подмостках артист
Личину делает личностью.

30.08.1989 [249]

* * *

Мой голос, вырвавшись из тишины,
Промчится тысячами километров
Бесплотней радиоволны,
Свободней ветра.

И я увижу зрением иным —
Не тем, что ждет, когда зажгутся ночью
Огни реклам или луны —
Тебя воочью.

Но ты замкнешь от слов моих свой слух
И скрыться попытаешься от взгляда,
Не веря в искренность услуг
И в правду клятвы.

Что делать мне?

1.09.1989 [250]

О САМОМ ПР​ОЧНОМ

Так цветут абрикосы:
Дрожат, словно девушки
В белых и розовых платьях
На рассвете.
Или они боятся
Стать невестами?

Так летают стрекозы:
Только подумаешь: «Где же вы?»,
А они уже здесь —
Обманывающие ветер
Силами неизвестными
Вчера и днесь.

Так из расщелины горной
Бьет ключ
Холоднее погибшей любви,
Чище жертвенной крови,
Как кипяток колюч —
Бросается головой о скалы.

Так хромота стихотворная,
Вытряхнув рифм половик,
Готова встать вровень
С менестрелем и скальдом.
Так в детском спектакле в верности вечной
Несчастные куклы клянутся беспечно.

31.10.1989 [251]

* * *

Такая в горле резь,
Как будто ревность
Душит ангиной грудь.
Это злая болезнь
Разжевывает стрептоцидом верность,
Твердую, словно корунд.

А темной крови озноб
Поднимает температуру ночи
До холодного бешенства дней.
Положи хоть руку на лоб,
А не то напророчу
Постельный режим теней.

7–10.11.1989

* * *

Как мне пройти к тебе этим проулком?
Здесь столько намешано грязи,
Что немудрено и по грудь, и по руки
Заляпаться, прыгнуть пытаясь в князи.

Скажи, это дождь виноват или все же
Снова я, словно род стихии?
Но согласись, что глина совсем не похожа
На металлокерамические мои стихи.

Знаешь, это сравненье вовсе не дурно:
Строка кусается, если только
За фарфоровой фразой речевого ноктюрна
Стальным обертоном — оскаленный вой волка. [252]

Он будет метаться и влево, и вправо,
Ощерясь на все мирозданье.
До грязи ль ему? Никакая отрава
Ему не страшна. Только счастье — нежданно.

10.11.1989

* * *

Фригийский раб, на рынке взяв язык,
Сварил его...

А.Пушкин

Даже тогда, когда в снег и в слякоть
Надо в бедную память, как на дно
Винной бутылки, заглянуть, чтоб оплакать
Надежду,
  даже тогда, поверь, все равно
Сердце пьянеет, как алкоголик —
После первой же рюмки, и просит еще.

И вот уже речь застревает в горле,
Потому что язык мой тобой не прощен.
И если сказать я хочу три слова, —
Целую груду искореженных слов
Губы ласкают, чтоб попробовать снова
Слить языки, хотя б в стране снов.

6.01.1990 [253]