(2. Силы взаимопомощи во внутривидовых отношениях)

Хотя обрисованная картина имеет не только практическое значение, но представляет несомненный естественно-философский интерес, она тем не менее не имеет непосредственного отношения к вопросам социологии и политики. Вряд ли можно в настоящее время считать ассоциации особей разного вида случайными, как это делал Эспинас, но настоящее сотрудничество между ними составляет только незначительную часть существующих междувидовых сношений и формы этого сотрудничества значительно отличаются от тех форм, которые существуют между особями того же рода. Эмерсон приводит результаты классификации взаимных отношений насекомых Нью-Йоркского штата. Оказывается, что в междувидовых сношениях насекомые проявляют на 75 % конкурентные отношения, на 23% — безразличные и только на 2 % между ними существует сотрудничество. Следует, однако, лишний раз отметить, что вопрос о сотрудничестве отдельных особей разных видов не равносилен вопросу о взаимной пользе, приносимой одним видом другому, а тем более вопросу о взаимной зависимости этих видов вообще.

Переходя теперь к внутривидовым отношениям живых существ, следует прежде всего отметить огромную ширину этой темы, которая охватывает весь живой мир, т.е. тысячи существующих или ухе вымерших видов, часто даже разнящихся в своем поведении в условиях разных географических зон. Виды эти различаются не только степенью сложности составляющих их организмы, но и степенью психоидальиого или психического развития, не только объемом, но и содержанием их социальных отношений. Формула А. Новикова, утверждающая, что явления высших уровней всегда включает явления более низких уровней, хотя и справедлива сама по себе, однако, не исчерпывает сложности вопроса, так как биологические и социальные процессы на более высоких уровнях, как правильно отмечает Шнейрла, не всегда имеют ту же функцию и не аналогичны по смыслу процессам более низких уровней, кроме как в телеологическом и описательном отношении. Это замечание имеет значение не только при изучении органического мира, но им затрагивается и сама ценность биологического аргумента. Идея, высказанная Новиковым, в сущности уже содержалась в словах Аристотеля, что изучать жизненные явления, начиная с их первых зачатков, значит следовать, как в политике, так и во всех науках, наилучшему методу. Против того, однако, чтобы из этой идеи устраивать фетиш, предостерегал еще Эспинас.

Новейшие исследования полиостью подтвердили учение русского зоолога Кесслера, что не взаимная борьба, а взаимная помощь является доминирующей чертой отношений живых существ того же вида. Учение Кесслера, основанное на собранном им фактическом материале, хотя и было хорошо известно русским естествоиспытателям, прошло, однако, мимо внимания западных ученых. Там в восьмидесятых годах продолжали все более суживать дарвиновскую теорию борьбы за существование, все более превышая ее в учение, считающее, что природа есть «мир непрерывной борьбы между вечно голодными существами, жаждущими каждое крови своих собратий». Правда, раздавались отдельные голоса протеста, но потребовалось не менее двух десятилетий, чтобы хоть сколько-нибудь поколебать учение Гексли о природе, пропитанной духом ненависти и взаимного уничтожения. Кропоткин и Гиддингс первые указали, что факты противоречат этому учению. Все же еще в 1943 году биологу Олли приходится с горечью отметить, что сегодня, как и во времена Дарвина, средний биолог, по-видимому, продолжает думать о естественном отборе, как о процессе, основанном на эгоистических принципах, и трудно обвинять ученых других специальностей, не говоря ухе о человеке с улицы, что они воспринимают ту же точку зрения. «Однако, я лично, — говорит тот же Олли, — после долгих обсуждений (этого вопроса) пришел к зрелому суждению, что силы взаимопомощи более важны и жизненны». Это мнение и является в настоящее время общепринятым среди серьезных ученых; оно основано на том огромном материале наблюдений, который накопился за последние сто лет. Результат этих наблюдений позволяет Монтегю утверждать, что социальное животное, какого бы то ни было вида, есть во всяком случае существо ненормальное.