1. ДУХ ЕСТЬ СУБЪЕКТ

Эти мысли, как и учение о субъективности духа, которым стоит заняться подробней, составляют, можно сказать, сердцевину всей философии Бердяева. Повторяем, они идут не от Достоевского и вообще не из русской культурной традиции, а скорее от Якова Беме и поздне-средневековой немецкой мистики. Но, благодаря Бердяеву, они ожили в современной русской философии и закрепили в ней отнюдь не чуждые русскому мышлению элементы экзистенциального персонализма.

Ибо Бердяев с основанием считал себя больше всего экзистенциалистом и персоналистом. Материальная действительность для него лишь объективация и символизация субъективного личного духа. «Тайна личности невыразима на языке отвлеченной метафизики. О личности не может быть построено никаких метафизических учений» — говорит он в «Философии свободного духа». «Человек есть дитя Божие, но и свободы», — говорит он там же.

Личность для Бердяева первичнее бытия, личность не рождается из лона бытия. Мир духа — это мир личности, мир субъекта. Этот мир инороден объективно сущему миру. Реальность духа, реальность свободы есть иная реальность, чем открывающаяся нам в результате телесного восприятия мещанская обыденность, которую... Но предоставим лучше слово самому Бердяеву, прочтем несколько отрывков из его книги «Дух и реальность», начиная с первой главы «Реальность духа. Дух и бытие» и не пугаясь длинных цитат. Огненный стиль Бердяева слишком теряет от изложения своими словами. Бердяев пишет:

«Мир склоняется к отрицанию реальности духа. Он не сомневается лишь в реальности видимых вещей, принуждающих себя признать. Но дух не есть видимая вещь, он совсем не есть вещь среди вещей. Правда, умаленную реальность духа признают все, даже самые крайние материалисты. Это и не может быть иначе, потому что и отрицающие существование духа все-таки его имеют. Но в этом случае дух признается эпифеноменом материи, порождением материальных процессов. Никто никогда не мог объяснить, что это собственно значит. Материалистическое отрицание духа есть в конце концов неверное описание данных в опыте реальностей, как неверно описание световых явлений дальтонистом. Материалист выходит из затруднения тем, что приписывает материи все свойства духа — разум, свободу активность. Более утонченные философские направления видят в духе не эпифеномен материи, а эпифеномен жизни, которой приписывают неистощимую творческую силу. Это есть виталистическое понимание духа. Спиритуалистические философские направления (те, что в марксизме называются „идеалистическими“) сделали своей специальностью защиту реальности духа. Спиритуализм обычно понимает дух как субстанцию, как реальность особого качества среди вещей природного мира, но все же как реальность в том же смысле. Философская мысль часто натурализовала дух и вводила его как высшую ступень в иерархию природного мира. Дух понимался как один из объектов высшего порядка. Этим приписывалась духу реальность, подобная реальности объектов, объективного мира...

...Дух, однако, не только не есть объективная реальность, но не есть бытие, как рациональная категория. Духа нигде нет как реального предмета, и никогда нет. Философия духа должна быть не философией бытия, не онтологией, а философией существования. Дух есть реальность объектов, но есть реальность совсем в другом смысле...

...Дух никогда не есть объект, и реальность духа не есть реальность объекта. В так называемом объективном мире нет такой природы, нет такой вещи, такой объективной реальности, которую мы могли бы назвать духом. И потому-то так легко отрицать реальность духа. Бог есть дух и потому не есть объект. Бог есть субъект. С этим многие согласятся. Но это нужно сказать и про дух. Дух раскрывается в субъекте, а не в объекте...

...В объекте нет духа, он лишь в субъекте...

...Субъект же есть творение Божие и потому ему дано первородное существование...»

Уже из этих отрывков ясно, что в своем описании духа Бердяев совершенно уходит из той плоскости гносеологического спора между идеализмом и материализмом, который служит основным критерием для различения философских направлений в диамате. Вопрос о том, определяет ли бытие сознание или наоборот, в этой плоскости не имеет никакого смысла. Бердяев знает это и пишет об этом:

«совершенно ошибочно признавать лишь два направления в теории познания, — реализм, для которого восприятие и познание определяется целиком объектом, и идеализм, для которого мир есть лишь создание субъекта... Есть третья точка зрения, которая и представляется мне единственной истиной. Реалистические критики идеализма, защищающие философию объекта, забывают, что активность субъекта совсем не тождественна мышлению, что сам субъект причастен бытию, экзистенциален, (т. е. существует как реальность), что через субъект возможно подлинное познание реальности. Мы совсем не стоим перед дилеммой или признать подлинной реальностью объект, входящий в субъект познания, или совсем отрицать реальность, разлагая ее целиком в ощущения и понятия, созидаемые субъектом. Самый субъект есть бытие, если уж употреблять это слово, и единственное подлинное бытие есть бытие субъективное. Субъект не есть только мышление, субъект хочет и чувствует. Воля играет огромную роль в познании. Совсем не верно, что мир творится субъектом. Мир творится Богом, но Бог творит не объекты, не вещи, а живые творческие субъекты. Субъект не творит мир, но он призван к творчеству в мире. Реальность в подлинном смысле слова творится не в познании, но познание есть творческий акт. Действительность в объекте зависит от познания субъекта, познание же зависит от действительности в самом субъекте, от характера его существования».