2.4. Власть и право

Последняя работа Вышеславцева называется «Кризис индустриальной культуры». Как ясно уже из заглавия, это не чисто философский труд. Но это попытка увидеть современную общественную жизнь глазами философа, автора «Этики Фихте», «Этики преображенного эроса» и «Философской нищеты марксизма».

Напомним, что главные работы Вышеславцева недаром посвящены этике и философской антропологии. Вышеславцев безусловно видит и чувствует и онтологическую, и гносеологическую проблематику, и там, где это оказывается нужным для хода его исследования, с большим мастерством развертывает в этих областях свою собственную аргументацию. Но его основные интересы сосредоточены вокруг человека и его судьбы. «Кризис индустриальной культуры» — попытка осмыслить тот судьбоносный перелом, который в последние годы все чаще и чаще называют «современной научно-технической революцией».

Когда писалась книга Вышеславцева, этого выражения еще не было. Да и на современность Вышеславцев смотрит не под углом науки и техники, а под углом этики, политики и хозяйства. И, думается, что в чем-то он прав: какими бы сказочными темпами ни развивались наука и техника, как бы ни изменялись внешние условия существования человека, он всегда останется человеком и будет зависеть не столько от открытий и изобретений, дающих ему власть над природой, сколько от того, какой властью и на основе какого права он организует свою жизнь, каким нравственным идеалом он будет руководиться и какими политическими методами добиваться того, что будет считать за благо.

Страницы, посвященные проблематике власти и права в книге Вышеславцева надо отнести к лучшим. Вышеславцев — блестящий диалектик и, описывая феномены власти и права как политик и правовед, он видит их, прежде всего, глазами философа. На его философском анализе антиномии власти и права нам и нужно теперь остановиться, оговорив предварительно, что понятие власти у Вышеславцева применяется только к властеотношениям, и такие выражения, как «власть идеи», «власть красоты» или «власть истины» суть для него лишь метафоры, что с его точки зрения лучше было бы говорить о силе и мощи идеи, красоты или истины.

Приступая к анализу феномена власти, Вышеславцев пишет:

«Есть два произведения в русской литературе, в которых феномен властвования выражен во всей его стихийной первобытности, во всей жуткости, таинственности и непонятности. Это „Анчар“ Пушкина и „Село Степанчиково“ Достоевского.

Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек,
И к утру возвратился с ядом.

У Достоевского власть Фомы Опискина и всеобщее ему подчинение поражает своей иррациональностью: он властвует, несмотря на то, что не обладает ни авторитетом, ни силой. Уже здесь совершенно ясно, что власть не совпадает ни с силой, ни с авторитетом, ни с иерархическим преимуществом».

Надо сказать,что феномен власти во все века и у всех народов куда меньше привлекал к себе анализирующую мысль, чем феномен свободы. Вышеславцев уясняет его поначалу на примере животных. «Установление властеотношения, — пишет он, — осуществляется различными путями: силой, лаской, кормлением. Установление власти есть, в конце концов, внушение абсолютной зависимости. Связь с гипнозом, точнее сказать, с внушением, совершенно несомненна...

С другой стороны, акт внушения подвластности вовсе не всегда опирается на силу и устрашение. Всякий, воспитывающий животных, и особенно собак, знает, что кормление и в особенности вскармливание, прежде всего внушает чувство абсолютной зависимости, оно есть мощное средство для внушения подвластности. То же самое существует и между людьми, существует в семье: „кормилец“ и „поилец“ внушает чувство чувство зависимости и через него подчинение именно в силу того, что он кормит и поит членов семьи... Замечательно, что некоторые животные, как, например, кошки, не вступают в отношения подвластности: лаской и лакомством ее можно подкупить и соблазнить, но не подчинить. Зов, обращенный к кошке, есть всегда просьба».