(3. Первые трудности газеты «Эхо»)

Трудностей было много. Начну с самой редакции. Я предложил Н. П. Полторацкому ведение международного отдела, но он, съездив в Мюнхен и посоветовавшись не только с Н. А. Цуриковым, но, вероятно, и со знаменитым по «Внутренней линии» капитаном Фоссом, заговорил со мною враждебным тоном, от предложения отказался и прекратил знакомство со мною. Тогда я предложил международный отдел Михаилу Николаевичу Залевскому, пламенному власовцу из Дабендорфской школы РОА. Е. А. Калюжный по личным причинам отказался от работы в редакции. А. Е. Ширинкина, работавшая в редакции «За Россию» в Белграде, вскоре после возобновления «Эхо» уехала на работу в Бельгию. И остались мы вдвоем с Залевским. Решили заменить Ширинкину, пригласив Олега Михайловича Маруту на должность секретаря редакции. Ветеринарный врач по профессии, в начале войны попавший в плен к немцам, он уклонился от возвращения на родину, получил статус Ди-Пи и проживал с женой в Гангхоферзидлунг, где стал членом НТС. У него было хорошее перо и мало-помалу он вошел в курс редакционных дел и прекрасно справлялся с обязанностями секретаря редакции.

Итак, редакция состояла из трех человек, если не считать Гавриила Гаврииловича Раменского, в необязательном порядке помогавшего нам вести отдел литературы и искусства. Помещалась редакция в доме № 6 на Брентаноштрассе.

Трудно было с бумагой. Часть бумаги из расчета на официально разрешенный лицензией тираж в количестве 1.334 экземпляров мы получали от УНРРА. А первый номер возобновленного «Эхо», если не изменяет память, мы выпустили в количестве трех тысяч. Остальную бумагу нужно было добывать со стороны. И тут на своем месте оказался Григорий Епифанович Полуян, наш хозяйственник, ведавший финансовой частью издательства. Трех тысяч оказалось не достаточно, с каждым номером приходилось увеличивать тираж, следовательно, требовалось больше и бумаги. Но задержек в выпуске газеты не было, она поступала в продажу еженедельно по четвергам. Отклики читателей нас радовали, и это помогало нам преодолевать трудности.

К глубокому сожалению, многие талантливые эмигранты из «новых» боялись сотрудничать в газете, даже под псевдонимами. Но среди тех, кто не убоялся советских драконов, были такие талантливые люди, как блестящий публицист, член Совета НТС и пламенный власовец Николай Иванович Осипов (настоящее имя — Николай Николаевич Поляков), талантливый журналист Борис Домогацкий, еженедельно присылавший статьи на животрепещущие темы, литературовед Владимир Федорович Марков, сын редактора московского «Русского Слова» Владимир Федорович Благов, чьи две небольших книжечки под общим названием «Этюды» были выпущены издательством «Эхо», Серафим Павлович Рождественский, статьям которого в «Посеве» не находилось места, и еще кое-кто, всех вспомнить не могу.

Передовые статьи чаще всего писал я. М. Н. Залевский, отличавшийся редкостным трудолюбием, каторжно работал, собирая материалы для международного отдела. Отдел советской жизни сообща вели я и О. М. Марута. Когда у меня бывало свободное время, я писал статьи и в подвал газеты.

Конечно, большое место уделялось хронике Ди-Пи. Приходили корреспонденции из разных лагерей, обычно короткие, но достаточно хорошо освещавшие местные события. Конечно, больше всего освещалась жизнь русских колоний в Регенсбурге и Мюнхене, многие русские люди проживали в большом лагере — Шляйсхейм. Да и в самом Мюнхене, в «немецкой экономике» проживало немалое количество «старых» и «новых» эмигрантов. В Мюнхене находился и центр Русской Православной Церкви за рубежом, с Владыкой Анастасием во главе, всеми глубоко почитаемым иерархом, редкостным в наше время праведником.

Вскоре на смену УНРРА пришла ИРО — Интернэшнл Рефьюджи Организэйшн — в чьи задачи входило расселение Ди-Пи из лагерей в разные страны Запада. США уделили большое внимание этому делу, по принятому Конгрессом закону множество Ди-Пи получило возможность поселиться в пределах великой заокеанской республики.

Почти ежемесячно ИРО устраивала пресс-конференции для издателей и редакторов газет Ди-Пи. Мне обычно и приходилось ездить то в Аугсбург, то в Бад-Киссинген, то еще куда-то. На пресс-конференциях собиралось примерно 30–40 редакторов и издателей — тут были эстонцы, латыши, литовцы, поляки, украинские сепаратисты. словом своеобразный интернационал. Представители ИРО сообщали новости о ходе расселения Ди-Пи, журналисты задавали вопросы, получали ответы. Многих волновал вопрос самоцензурного характера — Ди-Пи были ярыми антикоммунистами, но в силу еще довольно сносных взаимоотношений Запада с СССР газеты не могли высказываться враждебно по адресу советского государства.

Поначалу, в 1947 году, о многом приходилось писать «облически» и эзоповским языком. Но постепенно, особенно после коммунистического переворота в Чехословакии и начала «холодной войны», языки газет Ди-Пи развязались, и высказывания против коммунизма стали вполне откровенными. Попытка Сталина выжить гарнизоны западных союзников из Берлина, провалившаяся благодаря организованному американцами «воздушному мосту», обострила отношения между Западом и Востоком. И апрель 1949 года ознаменовался заключением Северо-Атлантического пакта, вкратце НАТО. События 1948 – 1949 гг. позволили газетам Ди-Пи стать вполне антикоммунистическими.