ЭПИЛОГ

Доклад Р. Петровича (Ростислава Петровича Рончевского), председателя Отделения Н.С.Н.П. в Лионе, прочитанный 18 июня 1935 года на открытом собрании в Париже и позже дополненный материалами младоросской печати по ноябрь 1935 года, нанес «второй советской партии» сильный удар. Бурный рост «очагов» (так назывались основные ячейки младоросской организации) прекратился. В среде рядовых младороссов начали возникать сомнения в правильности избранного пути, что повело к уходу многих из «второй советской партии».

Но эволюция младороссов, конечно, продолжалась и после ноября 1935 года. Беззастенчивый оппортунизм «главы» А. Казем-Бека и «доброго гения» К. Елиты-Вильчковского привел к тому, что младороссы стали одновременно: монархистами-легитимистами, шедшими под лозунгом «Царь и Советы», националистами, фашистами и… младобольшевиками. Их разлагательская деятельность в среде эмиграции продолжалась, правда, уже с меньшими, но все же успехами, как в плане идеологического захвата доверчивых людей, так и в плоскости беззастенчивой дезинформации о положении в СССР.

У мало-мальски думающих эмигрантов давно уже закрадывались подозрения о связях младороссов с органами НКВД. Прямых доказательств долго не было. Прошло примерно два года со времени доклада, прочитанного Р. Петровичем. И совсем неожиданно на страницах парижской газеты «Возрождение» появилось следующее сообщение:

ГПУ И МЛАДОРОССЫ

«31 июля. 4 часа пополудни. Кафе „Роаяль“ — дорогое и редко посещаемое эмигрантами, возле Мадлэн.

Внутри у окна сидит Александр Львович Казем-Бек. С ним — некто в сером, постоянный наблюдатель на советских выставках в Париже… Пьют кофе, поглядывают на улицу, кого-то ждут.

Но вот и третий. Постаревший, обрюзгший, с мешками под глазами, усталый в движениях. Хорошо одет, держится с достоинством, есть какой-то лоск. Командорская ленточка Почетного Легиона. Теребит мундштук. Кивок, два-три слова. Он уходит вглубь зала и садится в угол, за выступ стены, так что с улицы его не видно.

Глава младоросской партии и его советский спутник бросают недопитое кофе и поспешно перебираются в тот же укромный закоулок. Последний пришедший рассказывает, он ведет беседу, он командует. Александр Львович подобострастно слушает, наблюдатель в сером попыхивает папиросой, время от времени одобрительно кивает головой, молчит. Читает „Последние Новости“. Его дело сторона. Он обеспечивает официальность свидания.

Что за конспирация? Кто сей важный гость?

— Бывший граф Алексей Алексеевич Игнатьев. Бывший паж, бывший военный агент императорской России в Париже, б. Царский генерал, а ныне знатный человек из Москвы, говорят, главный инспектор военно-учебных заведений СССР.

Таков факт. Свидетели — наш бывший посол в Вене, Н. Н. Шебеко, редактор „Возрождения“ Ю. Ф. Семенов, полковник ген. Штаба С. С. Писаревский, его супруга и автор этих строк. Все пятеро знают хорошо и Казем-Бека и Игнатьева.

Мы уселись по соседству и созерцали представителей первой и второй советских партий… Я лично подходил к их столику вплотную, чтобы лучше рассмотреть Игнатьева. Казем-Бек, увидя меня, растерянно поздоровался и смутился до чрезвычайности. Игнатьев совсем забился в угол и время от времени поглядывал оттуда на нас недружелюбными глазами. Некто в сером повернулся боком и начал мять в руках газету…

Эмигранты и члены младоросской партии, в первую голову, конечно, сделают надлежащий вывод.

Н. Алексеев».
(«Возрождение» № 4090, 6 августа 1937 г.)

Встреча Казем-Бека с Игнатьевым вызвала скандал в эмиграции. Многие эмигранты, особенно в среде младороссов, были подавлены. Вынужден был и Казем-Бек реагировать на случившееся. В газете «Бодрость» от 8 августа 1937 года Казем-Бек заявил следующее:

«Я не имею права обременять великой ответственностью Государя своими действиями. Поэтому я признал необходимым просить Государя об освобождении меня от должности докладчика при Его императорском величестве по вопросам иностранной политики»... И также «…освободить моего старого друга и сотрудника, капитана 1 ранга Графа, Начальника Канцелярии Его Величества, от обязанностей Начальника Административного Управления Младоросской партии».

Великий князь Кирилл Владимирович обратился в связи с этим заявлением к Казем-Беку с рескриптом, в котором расточал похвальные слова по адресу «главы». Все же он принял отставку Казем-Бека.

С этого момента начался закат младоросской партии. И когда в 1941 году она была официально распущена Казем-Беком, по существу некого было распускать.

Так кончилась эпопея «второй советской партии».

Сам бывший ее «глава» переехал из Франции в США. Здесь он прожил 15 лет, преподавая русскую литературу в Коннектикутском колледже.

Через двадцать лет после разоблачения, помещенного в газете «Возрождение» — новая сенсация. В газете «Правда» от 16 января 1957 года было опубликовано «покаянное» письмо Казем-Бека, ставшего возвращенцем в СССР. В этом подхалимском по тону письме Казем-Бек выставляет себя как активного борца с советской властью. Одновременно он обливает грязью страну, где он безбедно прожил 15 лет — с 1941 по 1956 г. Уехал он, бросив семью в США. В этом письме Казем-Бек пишет:

«Моя желанная мечта сбылась — я снова на Родине, где меня тепло встретила большая советская семья. Друзья, товарищи окружили меня теплом и заботой. Я заверяю советских людей, что сумею своим честным трудом отплатить стране и Советскому правительству за их разрешение вернуться на Родину и включиться в общую борьбу за мир… Я рад, что вырвался из американского „рая“, я счастлив, что народ и правительство мне верят, и я могу посвятить остаток дней своих служению своей стране, идущей по историческому пути и строящей светлое будущее для всего человечества».

«Честный труд» на благо советской власти Казем-Бек начал будучи «главой» разлагательской второй советской партии. Его уход в СССР и занятое там положение и являются наградой за этот «честный труд».