США

В это время Варлам Шаламов доживал свой век в нищете и безвестности. Но везение, сказал я себе, является частью общей уравновешенности, в данном случае — возможностью остаться в живых и получить от судьбы козырь, чтобы проявить себя. В «ГУЛаге» есть широта, объем и выводы, не существующие в других произведениях о советских репрессиях. После чтения «ГУЛага» я понял, что Солженицын не только лучший публицист СССР, но лучший советский мыслитель. Мой вывод считать его прежде всего мыслителем, а не писателем, поставил для меня все на свои места.