Пастернак Борис

Позже, когда я стал заместителем главного редактора «Посева», предложил руководству объявить нерукопожатными (без срока давности) всех советских писателей, выступивших сначала против Пастернака, затем против Солженицына. Во времена Сталина, утверждал я, выступление против своих коллег могло быть продиктованным  простым стремлением спасти жизнь себе и родным, поэтому это поступок можно понять и простить. Но после 1956 года подобное поведение уже диктовалось стремлением защитить свой кусок хлеба с маслом и икрой, поэтому уже непростительно (хотя и понятно).