Ворон

Вся книга в формате PDF (19,2 MB)

1

Нет,
Не смириться с тяжестью в сердце.
Серые птицы машут крылами.
Время
На что-то забытое сердится.
Тревожные листья
Шуршат над домами.
Пальцы устало играют бокалами,
Застыли навеки
  стрелки минутные.
Кто там в углу
С щеками впалыми
Глядит на меня
Белками мутными!?
Прочь, искуситель,
Порожденье бессонницы!
Тебе ли
Открыто со мною тягаться?

Тщетно.
Мерзкая рожа не скроется,
Не прекратит
Надо мной насмехаться.

Взвиться над крышами
  в отчаянье ведьминском
И вороном черным
  метаться по городу!
Напрасно не верят в магию медики —
Скепсис их Только
забавен
  для ворона.
Вот крылья разрезали
  небо вечернее,
Вот в страхе
  чета воробьев
    уносится...
Отныне свободно
Птицы паренье,
Нет словоблудья,
И нет условностей!

«Звезды искрятся
в холодном просторе,
Гармонию сфер образуя,
Ворона тень,
Узоры рисуя,
Кружится над пенистым взморьем.
Он лезвием крыл
Разрезает зарницы,
В закат улетая,
Тоскует.
И пену снимая морскую,
Он хочет с землею проститься». [280]

Не смейтесь.
Сейчас ему не до смеха.
Проносятся серые будни.
И толстые мертвые трутни
Желают ему
Успеха.

Они не устали
В человеческой жизни
Бесстыдно ему досаждать,
Ни в чем не привыкли они уступать
В своей
  плесневелой
    отчизне.

Ты помнишь,
В сыром непроглядном тумане
Дни проходили
В неприглядном обмане.
Кто научил нас,
Чьи это плутни?
Это они,
Темнокрылые трутни.
Это они,
Узнаю их повадки:
Трусливо ужалить
И бежать без оглядки.
Они мне и здесь
  не хотят дать покоя.
Ничто не поможет,
  никто не укроет.
Так знайте ж:
Вам не нанесть мне увечья.
Что мне законы теперь
Человечьи! [281]

Ворон
  расправиться с вами
    сумеет.
Он не боится,
Он «право имеет».
Это людей
Вы могли безнаказанно
Заживо есть,
Прикрываясь указами.
С вороном
  шутки такие
    пло́хи:
Он не простит,
  он скорее сдохнет!
Пусть говорят,
Будто трутни не жалят.
Кто же тогда
Мне на горло давит?
Прочь,
Кровопийцев презренная стая!
И рой,
  недовольно шипя,
    улетает.

Беспокойно,
Беспокойно в поднебесье.
Ворон мечется,
  непризнанный чужак,
Только злобствует
  с улыбочкою бесьей
Чей-то взгляд,
  за вороном спеша.
Он не верит
  в просто избавленье, [282]

Ненавистью
  черной
    упоен,
Насылает ночью наважденья,
Отравляет наговорами сон.
Берегитесь
Этих глаз потухших
И белков
  бутылочных
    стекла!
Это он
  с усмешкою протухшей
Портит кровь вам
  из темного угла.
Распахните,
Распахните шире окна!
Пусть ворвется
  в ваши норы
    свет!
Позабудьте
  хоть на время
    ваши догмы,
Иль со свету вас
  сживет мертвец.
Он встает
Безликою громадой,
Чуть прищурясь,
  с видом Сатаны...
Это он,
  Генералиссимус усатый,
У кремлевской
  похороненный
    стены!
Это он,
  прикинувшийся мертвым! [283]

Кровь
  застыла,
    вмиг обледенев...
Над притихшим
  в судороге
    городом
Ворон стонет,
  сразу поседев...

2

А где-то вдали
В небо смотрит окно,
И лампа горит
За пустой занавеской.
Помнишь,
Когда-то очень давно
Завтрашний день
Нам не был известен.
Печальные сны улетали в безвестность
И реки ласкали песчаное дно.

Как ты сидела,
Забыв о невзгодах,
Руки, как песню, выплеснув в бездну,
Ворон запомнил
На долгие годы,
Память не снять
Ни огнем, ни железом,
Не расстрелять,
Не сжечь, не зарезать...
Трудно сводить с ней давние счеты.
Стекают на землю осенние воды..

Все, как и прежде.
Ты лежишь, засыпая. [284]
Может быть,
Музыку слышишь.
Непрошеных птиц
  сероватая стая
Сорвалась с соседней крыши.
Ворон,
  ревнуя,
    нагоняет пернатых,
Гонит их прочь
  без пощады.
Он перья себе вырывает с досады,
Приветствует грома раскаты...

Вот молнией черной
Небо распорото.
Он рвется навстречу ветру.
Пусть буря звенит
И грохочет над городом,
Ломая засохшие ветви!
Он громко кричит
  в налетающем вихре,
Обрадован хлестким дождем.
Серые птицы,
  должно быть, притихли
Под громоносным огнем.

Наконец он один!
И никто не мешает
Взвиться в холодную высь.
Помните:
Он никогда не прощает
Скользкую,
  смрадную
    слизь.

Довольно они
  над ним измывались, [285]
Насев оголтелой толпой.
Он долго терпел,
  и силы остались!
Теперь он вступает в бой.
Он бьется умело,
  со вкусом,
    со злостью,
За все им воздаст сполна.
Недаром его
  ненавидит охвостье
И мертвый усач-атаман!

Ух!
Кончено.
Последние молнии рвутся.
Грозе,
  как всему,
    наступает конец.

А ворон
Устало с досады насупился,
Большой,
  одинокий
    беглец.