(5. Я этой книги еще не читал...)

Вся книга в формате PDF (19,2 MB)

* * *

В. Набокову

Я этой книги еще не читал.
Но только знаю и помню:
Дар — это тяжесть другим не чета
В сизифовых каменоломнях.

С веками седеть начинает страна.
Под старость любовь страшнее.
Годунов-Чердынцев приходит во снах,
И годы ложатся траншеей.

Как холодно! Тягостно память ступает
За бабочкой-веком в лес черных оград.
А город порос ими, словно тупая
Замшелая глыба — гранита гора.

А было... А было — мосты нараспашку,
Ветер-мальчишка, река и рассвет...
Двадцатилетним гордым апашем
Мчался вдогонку опавшей листве. [141]

Знал ли тогда, что призрак столетья
Оставил уже на вселенной свой след,
Что станет в отеле пожизненной клетью
Так горько любимый чужой кабинет!

И дар — как проклятье, и дар — как насмешка,
И дар — как прощальный подарок отца.
И черные кони. И белые пешки.
И грязно-кровавое пламя конца...

13.07.1975

* * *

Пусто в келье моей и голо,
Веет холодом из окна.
Голубеет там мне на горе
Ослепительнейшая тишина.

Слишком много осталось крови
(Вылей — вот и готов закат!)
Там, где душен ветер багровый,
Где надгробия говорят.

И теперь никакая схима
Скрытый этот огонь не смирит.
Здесь, в скиту, спит грозная сила
И клокочут, рождаясь, миры.

14.07.1975 [142]

* * *

Отринь тоску глухих мечтаний:
Не в них искать тебе приют.
Тебе полуночные тайны,
Да искры будущих преданий Ветра, как другу, предадут.

Оставь внизу туман сомнений
И вечно гложущую мысль,
Гони завистливые тени:
В них дух унынья и томленья.
Один к рассвету поднимись.

Там разожжешь огонь заветный —
Свой очистительный обряд.
Пусть можжевеловые ветви,
Как дар неслышный, чуть заметный,
Смолистой жертвою сгорят.

17–23.07.1975

* * *

Мы любим все — но много не берем.
Всю жизнь в труде — но мало успеваем.
Сыны весны — но с каждым сентябрем
  Стареем, Вечность пропивая.

Рабы без прав — но нет свободней нас!
Творцы химер — но нас в дворцах боятся.
Затворники — но помним и Шираз,
  И венецейские палаццо. [123]

Во мгле наш путь — но он ведет к заре.
Женой нам смерть — но жизнь подарим внукам.
Костры из книг... — Но честь на них гореть
  Скорее счастье, а не мука.

31.08.1975

* * *

День был ясен, высок и горяч,
Был так звонок, был такой — хоть плачь!

Чище может быть только лишь снег,
Да дрожанье прячущихся век.

Ты сказала тогда мне: постой!
Может, я в последний раз с тобой.

...День был ясен, горяч и высок.
Что-то кровь ударила в висок...

Стал вдруг слышен вокруг каждый шаг.
Ты не бойся: это так — пустяк...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вновь настал тот пронзительный день.
Той минутой веяло от стен.

Ты сказала: уйди и не стой,
Потому что стал ты мне чужой. [144]

...город в воздухе плыл наяву...
...солнце билось в чистую Неву...

Чище может быть только лишь снег.
Снег, да свет прощания навек.

7.09.1975

* * *

Так спокойно и тихо, словно
Сон. Иль подобие сна...
Только шепчутся лунные волны —
Верно, что-то узнали о нас.

Так безмолвно и ясно, будто
Прошлое видно вдали:
Вот идем. Разошлись. И за сутки
Так внезапно над бездной сошлись.

9.09.1975

* * *

Здесь памятью все поросло, как репейником, цепким и острым.
Упасть — и заблудишься в страшном лесу, обиталище монстров.
Так скользко, темно и зловонно в болотистой про́клятой чаще,
Что кажется — спящие девы в могилах хоронятся чаще, [145]

Чем свет пробивается в это забытое звездами место,
Куда шестипалый Кащей раз в году похищает невесту,
Где голые дети играют зелеными искрами зелья,
Что варится нелюдью в ночь полнолунья с бесовским весельем,

Где твари поганые трутся о мертвые головы пузом,
Плюются, щекотят друг друга и ходят от похоти юзом.
Там только одна есть тропа, где зашедший, быть может, спасется.

И лес этот...

9.09.1975