(10. Я увидался с тобою во мгле...)

Вся книга в формате PDF (19,2 MB)

* * *

Я увидался с тобою во мгле.
Ты и не знаешь, как это случилось.
По городу, как струйка по игле,
Сочился дождь, дома кровоточили.

В той немоте словно смыло с души
Все, что на дне прикипело, ржавея.
Вот так же мой народ молчит в глуши,
А на дворе уже Грядущим веет.

Завтра ты встанешь светла и ясна,
Но недоверчива, как ни проси я.
Ты все равно всегда моя весна,
Как все равно всегда моя — Россия.

16.11.1976 [166]

* * *

То, что было, замело порошею,
Потому как бывшее — мертво.
Отличайте бывшее от прошлого:
В прошлом мы движением живем.

Так и ты — поверь, моя хорошая:
Что прошло, нас встретит за углом.
Горький сон декабрьскою порошею
За оконным кружится стеклом.

1.12.1974

* * *

Мне послание вдруг захотелось писать,
Но на восемь ли строк или тысяч на пять,
Я еще не решил, я еще не узнал...
  А в тумане уже новый век прорастал,
За полночными окнами в домнах-домах
Разливался металлом он в формы-тома.
Вытирали со лба жаркий пот мастера.
И стремились, вращаясь, застыть флюгера.
Но кончалася ночь, начинался рассвет.
Мокрый снег, серый дождь, потускневший обет,
Бледный газовый жар петербургской зари...
Недоверия накипь копилась внутри...
  Что ж печалишься ты, и в озерах очей
Отражение чье помутнело, и чей
Голос слышится там, где растут камыши,
В твоей скрытой от всех беспокойной тиши?
Ты молчишь. Это значит — забыты слова
Или там ты, куда тебя сон зазывал? [167]
  Но знакомым морозом пахнуло в дверях,
Показалось: пожары взметнулись в дворах.
И запел, зашумел, загудел, засиял,
Сединой осиян, первой юностью ал,
Наш ребенок, наш мальчик — двухтысячный год.
Это молодость наша опять настает!
Никого, мое сердце, я так не ласкал!
  ...А декабрьский мираж конституцию рвал.
И плескалась Нева о глухой парапет,
И в упор на меня глядел синий портрет.

3–4.12.1976

* * *

И все же не хочу я, чтобы мутью
Земля ручей чистейший омрачила.
Труба предвечного нездешней силой
Меня соединила самой сутью
С его истоком, что светлей слезы,
Но виноградной радостней лозы.

Пусть я пишу на мертвом языке —
Живой водой он рвется из скалы,
Что косный прах обрушил надо мною.
И может, в заповедном роднике
Еще не раз омоются волною
Печали той, чьи очи столь светлы.

14.12.1976 [168]

* * *

И вот я тоже царскоселец,
Простой рабочий и поэт.
Я подмастерье у метелей
И скульптор уходящих лет.

Стоят оснеженные сосны,
Стройны печалью вечных жен.
И веет свежестью морозной
То ли бессмертье, то ли сон.

16.12.1976

* * *

Игорю Шаубу на 27 декабря 1976 г.

Сегодня торжество. Мы пьем за счастье!
Пусть жизнь кипит, бокалами звеня!
Пути далеки, за окном ненастье —
Повременим у юного огня!
Снимайте сюртуки тревоги душной,
Как наш хозяин радужно радушный.

Но тем ценнее каждый миг и час
Привала беззаботного, чем горче
Сознание, что отдых не для нас,
И только грозы делают нас зорче.
Так пьяными стать можно без вина,
Но трезвость нам сегодня не нужна. [169]

О чем я? — Вижу: это пахарь-время
По полю судеб движется, трудясь.
То там, то здесь роняет тихо семя:
На сочный пласт, на щебень и на грязь.
И мы придем еще сюда когда-то,
Чтобы узнать, чем были здесь богаты.

Для каждого настанет этот день:
Немое утро в окна, в двери, в щели
Ворвется ливнем, вырастет из стен
И поведет опять к забытой цели.
Там мы увидим незнакомый сад
Между каналов, парков и оград.

Там все цветы — с могилы Петербурга:
Лиловых роз и алых лилий сноп.
Там причитают жалкие фигурки —
Больного века тягостный озноб.
Но нежно знать, что на печальном бреге
Растут живые памяти побеги.

Сорвем один, склонимся над вторым,
И тишину наполнит голосами,
И мир покажется чуть-чуть иным.
Как все знакомо! Только где ж мы сами?
Не этот ли счастливец молодой,
Что привкус горечи зовет бедой?

Забавник он! Ведь всякая потеря
Стократ вернется в крепкостенныи дом,
Ведь он живет, — борясь, мужаясь, веря! —
И может все преодолеть трудом.
И разве сделанное им не стоит
Того, что иногда под сердцем ноет? [170]

...Пройдет, быть может, очень мало лет,
И в первый раз такое нам приснится.
Тогда заветной дверью в сладкий бред
Послужит эта странная страница.
Ее открывший, словно в новый мир,
Заглянет на сегодняшний наш пир.

Так наливайте ж полные бокалы,
Чтоб гость неведомый не загрустил,
Чтоб видел он: всего нам было мало,
Но много было юности и сил.
И если жизнь мятежна и прекрасна,
Огни горят сегодня не напрасно!

22–24.12.1976