(3. Разоблачение Марии Пепескул)

* * *

Увы, для НТСНП этим дело не кончилось. Влюбленная в Коморовского Мария Пепескул уверовала в его полную невиновность. Она растеряла прежние «новопоколенческие» взгляды и, в силу своей цельной женской натуры, на все и вся стала смотреть глазами любовника.

В. М. Байдалаков был вынужден предложить ей выйти из состава Исполнительного Бюро. 4 марта 1936 года она письменно просила об освобождении от обязанностей казначея Исполнительного Бюро. Затем она вообще порвала с НТСНП и вступила в Белградский отдел Русского Христианского Трудового Движения, пронизанного агентурой «Внутренней линии» и ей подчиненного. Вдохновляемая «Внутренней линией» Мария Пепескул занялась подрывной работой против руководства НТСНП. В течение почти двух лет она пыталась сколотить оппозицию в среде Белградского отделения. Встречаясь с членами Союза, она агитировала против Байдалакова и особенно яростно против профессора Георгиевского.

Руководство Союза было вынуждено приступить к негласному расследованию деятельности Пепескул. Сразу же выяснилось, что действовала она по указке «Внутренней линии». После предварительных бесед М. Пепескул предлагала намеченным ею кандидатам вступить в тайную боевую организацию. Она давала им для ознакомления «Идеологию» и инструкции чинам «Внутренней линии». Ей удалось завербовать только одного члена Белградского отделения — влюбленного в нее А.П. Черташа, автора печатавшихся в «За Россию» статей на тему «Украина — Малороссия — Великороссия», в которых он отстаивал единство русского народа и Киев, как мать городов русских.

Завербованный Марией Черташ уговаривал других членов вступить в «Организацию». Члены Союза, не поддавшиеся уговорам Черташа. сообщали Исполнительному Бюро о его подрывной деятельности. В марте 1937 года Черташ был исключен из Союза. Тем не менее деятельность Пепескул и Черташа не прекратилась. В сентябре 1937 года они приступили к созданию в лоне Союза своей тайной группы. Цель — ликвидация возглавления НТСНП. Работали они осторожно и последовательно. Исподволь вели агитацию среди членов Союза. О беседах с заговорщиками члены Союза сообщали своим руководителям. Чтобы лучше знать о планах и намерениях заговорщиков, руководители НТСНП поручили одному члену прикинуться сторонником Пепескул и Черташа. Несколько позже ему в помощь был дан второй член Союза, присоединившийся к заговорщикам по рекомендации первого.

Закончив предварительную подготовку, Пепескул и Черташ посвятили неофитов в свои планы устранения Георгиевского и Байдалакова. 10 октября Пепескул поведала заговорщикам о своих планах: прежде всего, убийство Георгиевского, что — легко: и захват центрального руководства НТСНП, что — значительно труднее.

23 октября состоялось последнее конспиративное собрание. Пепескул предложила сперва застрелить Георгиевского и эту задачу принимала на себя:

— Для меня убийство Георгиевского — вопрос, в принципе решенный полтора года назад.

Затем обсуждался план похищения Георгиевского в автомобиле. Рассматривали способы отравления цианистым калием, туберкулезными бациллами и толченым бриллиантом:

— Бриллиантовая пыль, — сказала Пепескул, — средство незаметное, но верное. Я — инженер-химик, знаю это хорошо. Могу достать агатовую ступку в моей лаборатории и приготовить пыль.

На том и порешили. Срок выполнения — две-три недели.

Но Пепескул и Черташ не знали, что их заговор был подслушан посредством микрофона четырьмя членами Союза, сидевшими в соседнем помещении. Был составлен протокол этого конспиративного собрания. Изучив протокол, Исполнительное Бюро передало его югославской полиции.

10 ноября полиция арестовала четырех участников собрания. 12 ноября для дачи показаний были вызваны М. А. Георгиевский и Г. П. Перфильев, а 13 ноября — А. И. Занкович, переводивший протокол на сербский язык. 14 ноября из провинции прибыли В. М. Байдалаков и член Исполнительного Бюро К. Д. Вергун. После данных Байдалаковым объяснений были отпущены с допроса Георгиевский, а через три дня и все остальные члены Союза.

Мария Пепескул и Черташ были интернированы властями в провинцию. Так закончилась попытка ликвидации руководства НТСНП, по времени почти совпавшая с похищением генерала Миллера в Париже.

Вызванная любовью к Коморовскому ненависть Марии Пепескул к профессору М. А. Георгиевскому и ее заговор на жизнь М. А. показали, что была она всего-навсего орудием, орудием провокационной «Внутренней линии». Невольно вспомнил я письма Закржевского Рончевскому из «переписки из двух углов» в 1933 году, в которой «линия» пыталась оклеветать и дискредитировать М. А. Георгиевского. В своих оценках деятелей НТСНП советская агентура не ошибалась: Георгиевский был главной силой, приводившей НТСНП в движение. И неспроста убийство Георгиевского стало первоочередной задачей в деле ликвидации руководства НТСНП. НКВД оценивал Георгиевского как самого опасного из видных деятелей эмиграции.