I. О ВЛАСТИ

1. Система властвования, унаследованная от Сталина, была построена на культе личности единого вождя, источника всей инициативы. Все аппараты властвования должны были нести чисто служебные функции — беспрекословное выполнение верховной воли и контроль над всей жизнью страны.

Главная особенность послесталинского режима заключается в противоречии между сталинской системой властвования и нынешней структурой ее возглавления, так называемым «коллективным руководством».

Это в корне меняет взаимоотношения между возглавлением — партийной олигархией, и инструментами властвования — партаппаратом, карательными органами, армией, государственно-административным и пропагандно-информационным аппаратами и т.д.

2. На вершине пирамиды власти сформировалась группа, которая в своей среде перестала применять сталинские методы морального и физического уничтожения несогласных. Страх перед применением этих методов блокирует возможность возрождения сталинщины с новым вождем во главе, так как место вождя может быть занято только при условии систематического уничтожения всех остальных реальных и потенциальных претендентов.

Это вынуждает партийную олигархию мириться с определенной свободой мнений, открывающей путь к формированию групп и, в пределе, фракций.

Терпимость к чужому мнению и исчезновение страха, боязни высказывать несогласия не были формально распространены за пределы властвующей олигархии, но в известной мере узаконили стремление возглавителей крупнейших учреждений и ведомств добиваться аналогичных привилегий. Требования партийной аристократии стали частично удовлетворяться, так как позиция каждого в партийной олигархии и его вес, естественно, находятся в зависимости от числа и влиятельности его сторонников и значительности занимаемых ими мест.

Так закономерно стал расширяться круг лиц, свободных от созданной Сталиным системы всеподчиняющего страха.

Следствия этого явления, прогрессивно ослабляющие тоталитарное начало в управлении страной:

• разнобой в управлении аппаратами властвования;
• предоставление этим аппаратам большей самостоятельности действий в рамках системы;
• претензии возглавителей важнейших аппаратов властвования на участие в управлении всей системой.

3. Устранить возникающие здесь противоречия можно, очевидно, либо восстановлением единоличной диктатуры, либо дальнейшим расширением и оформлением круга лиц, одаряемый легализованной или, по меньшей мере, терпимой свободой мнений. Если первое мыслимо лишь в форме чистки, сталинского образца, то второе в принципе могло бы протекать и дальше без больших потрясений.

4. Параллельно с противоречиями, порожденными структурным перерождением власти, возникают еще и противоречие между социально-экономической структурой общества и возможностями и требованиями так называемой «научно-технической революции».

Эта «научно-техническая революция» отнюдь не ограничивается наукой и техникой, но оказывает огромное влияние на социальные процессы во всем мире, особенно же в странах высокоразвитой промышленности, позволяя резко улучшить материальное положение населения и открывая возможность разрешения многих социальных проблем. Диктатура КПСС в силу характера ее кадров, особенностей ее структуры и догматичности ее идейно-политических установок оказывается не в состоянии использовать научно-технический прогресс.

Это противоречие особенно остро переживается научно-технической и гуманитарной интеллигенцией, деятельность которой не может быть плодотворной без предоставления ей элементарной интеллектуальной и творческой свободы.

Если противоречие в структуре власти ослабляет и дезорганизует систему управления, то противоречие между системой управления и требованиями науки и техники приводит к конфликту с основной производительной силой современного общества — с научно-технической интеллигенцией.

5. В послехрущевский период партийная олигархия, очевидно, поняла, что решение вопроса о методах управления тесно связано с характером ее власти. Расхождения по этому вопросу повели к фракционной борьбе прежде всего между догматиками, настаивавшими на реставрации сталинщины, и ревизионистами, требовавшими дальнейшей перестройки сталинской системы властвования. Между этими двумя флангами сбалансировалась центральная группа, считающая, что любое резкое движение в ту или другую сторону может повести к краху.

6. Это повело к тому, что важнейшие решения принимаются нередко лишь в самый последний момент и инструменты власти не подготовлены к их эффективному осуществлению, а некоторые решения и вообще не принимаются или сводятся к полумерам. При таком положении важнейшие государственные вопросы — нахождение ясной внешнеполитической концепции перед лицом китайской опасности и перестройка экономической системы, отстающей от темпов научно-технической революции, — не могут быть решены, что означает втягивание страны в состояние перманентного кризиса.

7. Инструменты властвования, которыми оперирует партийная олигархия, при всем своем разнообразии и многочисленности, схожи в одном — они строятся сверху вниз и в своей деятельности максимально централизованы. Элементы профессионализма, необходимые для успешной работы, и логика того дела, которое должно быть сделано, подчинены в них интересам партии, аппарат которой комплектуется прежде всего по признаку преданности режиму, подбирается партийной верхушкой «по своему образу и подобию». Только в партаппарате не заложен конфликт между профессиональностью и партийностью. Поэтому партаппарат — единственный полноценный инструмент властвования, с помощью которого олигархия сохраняет контроль над деятельностью всех остальных государственных и общественных организаций.

8. Но партаппарат — не только проводник партийных решений. Он также — носитель и проводник расхождений, групповщины, фракционности и цинического лицемерия, характерных для сегодняшнего состояния КПСС. Это свойство партаппарата усиливает внутренние конфликты и в остальных инструментах властвования, втягивает их руководство во фракционную борьбу, ведет к образованию автономных клик, подрывающих единонаправленность партийной политики.

9. Удельный вес и значение различных инструментов и методов властвования меняются в зависимости от обстановки. Так, на армию партийная олигархия открыто опиралась в определенные критические моменты (восстания, замирение социалистических стран), а органами госбезопасности пользуется постоянно, как инструментом духовного и физического насилия, занимающим особое привилегированное положение. Он наиболее насыщен партийностью, но даже и в нем сказываются противоречия, свойственные сегодня всем инструментам власти. ГБ, как всякая полиция, стремится к тому, чтобы власть, которой она служит, была сильной. Поэтому карательные органы охотнее всего поддерживают догматическую фракцию. С другой стороны, ГБ, обладая наибольшей информацией, лучше чем кто-либо, знает о настроениях в стране и о силе освободительного движения. Поэтому органы госбезопасности, более всех боясь взрыва и меньше всех надеясь на устойчивость сегодняшнего положения вещей, поставляют аргументы и ревизионистам.

10. Основная опора властвующей партийной олигархии — это партийный и припартийный актив. Войти в актив практически может каждый, кто готов добровольно, — постоянно или временно, — служить партийной олигархии, выполняя ее задания, кто в своих действиях не останавливается перед проявлением худших сторон человеческой природы, кто не боится лицемерия и в меру отпущенной ему власти и возможностей подавляет вокруг себя всякую живую жизнь и всякое самостоятельное действие. Актив — это наихудшее наследие сталинщины, борьба с которым есть, прежде всего, борьба за нравственное возрождение человека.

Именно актив проводит в массы политику партийной олигархии, поддерживает ее решения, создает в стране нужный ей климат, борется на «передовой линии фронта» — там, где кончаются возможности прямого приказа, где решения партии сталкиваются с реальной жизнью, с народом, с отдельными людьми и их проблемами. Но он же, в результате этого столкновения, оказывает давление на власть, на партийную олигархию, снабжая аргументами все существующие там группировки.

11. После XXIV съезда партии у власти укрепилась центральная группа. Ей удалось до известной степени парализовать крайние фланги догматиков и ревизионистов, ослабив обе эти фракционные группировки, стабилизировать аппарат, усилить единоначалие.

Но основное противоречие между системой властвования и методами управления этим не устраняется. Равновесие между фракциями достигнута ценой отказа от решения важнейших проблем. Отсечение крайних флангов ведет к еще большей изоляции власти от общества — даже от тех его слоев, которые занимают формально лояльные позиции. За временную стабилизацию партийная олигархия платит прогрессирующим окостенением режима. Это окостенение проявляется, в частности, в торможении продвижения молодого пополнения на верхи, причем, очевидно, в полном сознании того, что всякое пополнение будет в меньшей степени связано со сталинским прошлым и что в него войдут люди, политически выросшие в атмосфере окончательного износа партийной идеологии, зачастую подошедшие к власти не по линии партии, а по линии профессиональных заслуг. Правящая олигархия обоснованно опасается «разжижать» свои ряды и рвать цепь круговой поруки. Но, с другой стороны, это лишает ее притока новых сил и вызывает раздражение тех, кто считает себя правомочным принять ответственное участие в управлении.

12. Отсечение крайних флангов, прежде всего ревизионистского, было, главным образом, направлено против тех автономных сил, которые возникли в хрущевский период в ближайшем окружении власти и развивались вплоть до XXIV съезда КПСС. Хотя часть этих сил и поддавалась иллюзиям о возможности либерализации режима путем вымаливания отдельных подачек, однако, в своем большинстве, они составляли, условно говоря, «правый» фланг освободительного движения. Взаимовлияние автономных сил и инструментов властвования шло, в конечном счете, во вред тоталитарному началу.

Партийная олигархия сделала все возможное, чтобы пресечь это взаимовлияние. Но пресечь открытые проявления автономизма можно только ценой кровавой чистки на верхах, что означало бы возврат к сталинщине. Поэтому власть и здесь ограничивается полумерами, загоняя процесс в подполье и благоприятствуя развитию в недрах государственных ведомств и общественных организаций «бацилл заговора».

13. Основной, глубинный мотив поведения партийной олигархии — страх перед возможными потрясениями. Этот страх нарастает по мере того, как общество освобождается от страха. Окостенение режима способствует этому процессу. В первую очередь это сказывается на состоянии партийного аппарата, карательных органов и актива.

В своей основе этот процесс «перекачивания страха» — явление положительное. Однако в нем есть и существенная отрицательная сторона: страх сплачивает сторонников диктатуры вокруг правящей олигархии, укрепляет ряды догматиков.

Между тем, страх и власти, и подвластных — наследие сталинщины. Он родился в преступлениях сталинского времени, за которые многие в теперешнем партийном и государственном аппарате не могут нести персональной ответственности.

14. Поэтому, в интересах скорейшего и безболезненного изменения нынешней системы управления, необходимо, прежде всего, покончить с наследием сталинщины. Пережитки сталинщины до сих пор подавляют сознание людей, проявляются в их действиях, господствуют в методах управления, — против всего этого надо вести повседневную борьбу с этических, правовых и политических позиций. Важнейшая организационно-политическая задача — устранение от управления страной, на каких бы то ни было уровнях, всех тех, кто работал при Сталине в партаппарате и в органах госбезопасности; тех, кто вносит методы сталинщины и в сегодняшнюю жизнь страны; тех, кто препятствует изживанию сталинских «традиций», не допуская правдивого освещения этого тяжелейшего периода нашей истории.