2. Учение Лосского

«Философский словарь» [советский — Прим. электрон. ред.] 1963 года в статье о Лосском не называет его персоналистом. Лосский представляется как «русский философ-идеалист... идеолог буржуазии и враг советской власти», а об его учении говорится только, что «задачу философии Лосский видит в разработке теории о мире, как едином целом. Такую „теорию“ он пытается построить на основе религиозного опыта и учении о Боге, как некоем сверхвременном субстанциальном деятеле».

Между тем онтология Лосского просто напросто не укладывается в стандартные рамки противопоставления, которое марксизм именует «основным вопросом философии». Персонализм нельзя отнести ни к «материализму», ни к «идеализму». Противопоставление между «материей» и «духом» или между «бытием» и «сознанием» для него вторично и производно. Для Лосского и его единомышленников, персоналистов любых направлений и школ, основной вопрос бытия выражается в другой дилемме: есть ли данное рассматриваемое явление некое целое, обладающее своеобразием, целенаправленностью и ценностью, или оно может быть исчерпывающе объяснено как сумма внеположных друг другу элементов, т. е. как агрегат, действующий по законам механической причинности. С точки зрения персонализма противостояние между органическим целым и механическим агрегатом, иначе говоря, проблема органической целостности универсальнее психофизической проблемы. Дух не противостоит материи, а душа есть внутренняя форма бытия органического целого, внешняя форма которого есть наше тело.

Лосский не ставит, конечно, в наивной форме вопроса об одушевленности атома, но поскольку и атом обладает органическим строением и не сводится к сумме своих частей, он говорит о субстанциальном деятеле, составляющем и его внутреннее бытие.

Но уясним себе прежде основную мысль органического мировоззрения: там, где мы имеем дело не со случайным нагромождением материальных или психических частиц, иначе говоря, там, где мы имеем дело с органическим целым, элементы этого целого существуют не иначе, как в составе этого целого, в структуре, в системе, определяющей их свойства и функции. В органическом целом — целое господствует над составляющими его элементами.

Разительным примером органического целого является, конечно, биологический организм, все органы которого реагируют на раздражения внешней ему среды координированно, согласованно, т. е. именно как целое. Однако понятие органического целого отнюдь не ограничивается его биологическим смыслом. Лосский, как и другие персоналисты, применяет его и в до- и в сверхорганической сферах. Так линия понимается в духе органического мировосприятия не как сумма точек, но как сплошность, в которой местополагаются точки; время — не как сумма моментов, а как длительность, охватывающая в своем единстве прошлое, настоящее и будущее; душевная жизнь не как сумма ощущений, желаний, чувств, а как поток переживаний, в котором можно выделить элементы, условно называемые ощущениями, представлениями и т. д. Органическое мировоззрение, выражающее себя в персонализме, не следует понимать как биологизм, хоть, разумеется, человек — это единственное органическое целое, знакомое нам не только по внешнему, но и по внутреннему наблюдению, — снова и снова оказывается в центре его онтологического рассмотрения.

Дальше: если несводимость той или иной структуры к элементарной сумме ее частей есть главный статический признак ее органической целостности, то динамическая сторона органического целого выражается в целенаправленности его проявлений, свойственной даже создаваемым гением человека механическим подобиям органических структур, машинам. В русском языке слова «целое» и «цель» недаром образованы от одного корня. Целенаправленность и целесообразность присуща всякой органической и организованной жизни, она — естественная форма динамического проявления органических и организованных единств. Механическая причинность используется и приспосабливается в них к поставленной данному органическому единству цели. Разумеется, органические структуры включают в себя и механическую сторону: всякая целесообразность и целенаправленность предполагает причинность, как условие своей осмысленности. Об органическом целом можно сказать, что его бытие, несмотря на множественность частей и функций, представляет собой структурное единство и осуществляет целеустремленную деятельность. Целое есть всегда во множественности. Оно беспредельно дробимо, не переставая от этого быть целым. Или, говоря словами великого Лейбница, которого смело можно назвать предтечей современного персонализма: «организм есть механизм, состоящий из бесчисленного количества частей и функций».