(2. Переезд руководства НТСНП в Берлин)

* * *

В мае 1941 года в Белград приехал редактор-издатель берлинской газеты «Новое Слово» Владимир Михайлович Деспотули. На встрече с Исполнительным Бюро он поделился несколько неожиданными предложениями. По его словам, далеко не все немцы разделяют идеи Гитлера, изложенные в его «Майн кампф». Война с СССР неизбежна и начнется скоро. Нам, русским, несогласные с Гитлером круги предлагают негласное сотрудничество в деле решения русского вопроса, а НТСНП — по существу единственная политическая организация, с которой эти круги считаются.

Исполнительное Бюро не сразу приняло это предложение. Оно поставило условием освобождение руководства отдела в Чехословакии, заключенного гитлеровцами в тюрьму. Прошло некоторое время после возвращения Деспотули в Берлин, и от председателя отдела, Дмитрия Викторовича Брунста, была получена открытка: «Выздоровел и работаю в строительной фирме в Берлине».

Дальнейшее мне не совсем известно. После нападения немцев на СССР в Исполнительном Бюро были разговоры о текущих событиях и ближайших задачах Союза. Кажется, возникли серьезные разногласия по вопросу, когда и как действовать Союзу. Георгиевский предлагал не спешить и лучше выяснить создавшуюся тогда обстановку. Но Байдалаков и Вергун решили использовать предложение Деспотули, и центр Союза был перенесен в Берлин. В августе, получив визы, в Берлин выехали В. М. Байдалаков, К. Д. Вергун и А. С. Казанцев.

Вскоре Околович получил от Байдалакова вызов в Берлин с тем, чтобы затем выехать на работу Союза в оккупированные немцами местности России.

Самый факт переезда центра в Берлин воодушевил Околовича. На меня же переезд произвел несколько странное впечатление. Многое тогда еще мне не было известно, а уже первые «подвиги» гитлеровцев в России никак не располагали меня к оптимизму: я знал, что гитлеровские круги были намного сильнее своих скрытых «диссидентов». Мы опять поспорили.

Околович беседовал с Бобом, испрашивая его благословения на отъезд. О чем и как они условились, я не знаю, но Боб дал согласие на отъезд Околовича с надеждой на получение от него вестей из России.

То ли в конце августа, то ли в самом начале сентября 1941 года Миша Ольгский и я проводили Околовича в Берлин. Если не изменяет память, он кратко известил нас о своем прибытии в немецкую столицу.

М. А. Георгиевский остался в Белграде, точнее в Земуне, отошедшем к «самостийной» Хорватии. О нем Гестапо от кого-то узнало, что настроен он против немцев. И вот в одно прекрасное утро к нам нагрянули два гестаписта. прекрасно говорившие по-русски. Цель визита — узнать от нас об образе мыслей Георгиевского. Околович ответил, что ему не приходилось слышать от Георгиевского антинемецких высказываний. Я сказал, что Георгиевского знаю очень мало, но ничего антинемецкого от него не слыхал. Что-то свое сказал и Миша Ольгский. Поблагодарив нас за ответы, гестаписты ушли. Этот визит заставил нас насторожиться — от Гестапо Георгиевскому грозила серьезная опасность.

Как я узнал позже, из опасения ареста гестапистами Георгиевский не смел показаться на улицах Белграда. С другой стороны, немцы «уважали» самостоятельность Хорватии, находившейся в сфере влияния Италии, и поэтому живя в Земуне, Георгиевский чувствовал себя в относительной безопасности. Кружным путем от него до нас доходили изредка вести. Ради большей безопасности он хотел бы переехать в Бухарест под защиту «бледнолицых». Я говорил с Бобом на эту тему, но почему-то «бледнолицые» не пошли нам навстречу.