(2. Новая Россия и опыт НТС)

В возрожденной России 1991 года после многих десятилетий власти тоталитарного типа государство и общество представляли собой с политической, экономической, финансовой и тем более идеологической точки зрения абсолютно безграмотную массу чиновников и интеллигентов. У советских граждан (сверху донизу) в течение поколений не было доступа к знаниям, необходимым для жизни в условиях рынка и политической конкуренции. Советские академики не знали порой самых простых истин, знакомых в развитых странах среднему школьнику. Чтобы это увидеть, достаточно взять сегодняшний день: ныне на дворе 2012 год, а безграмотность российских властей во всех областях, необходимых для модернизации страны, продолжает поражать воображение.

Продавать нефть и газ, находясь во главе режима авторитарного типа, любой бедуин сумеет, тем более бывший гебист или адвокат. С оппозицией дело обстоит лишь немногим лучше, раз она за двадцать лет даже не создала, а затем не укрепила свои политические партии. Это может показаться невероятным, но за двадцать лет оппозиция не создала, ни одной серьезной организации, наделенной серьезной программой. Поэтому правомерен вопрос: если двадцать лет спустя Россия находится в ужасающем интеллектуальном состоянии, то в каком же интеллектуальном состоянии она находилась в первые годы своего возрождения?

В 1991 году страна волею одного человека, бывшего первого секретаря обкома, стала переходить из советской культуры обратно в русскую, уничтоженную Сталиным по завету Ленина, а до него Маркса. В 1992 году экономисты, стремясь создать в России рыночную систему, предлагали Ельцину различные варианты, но сами при этом толком не понимали, что рубль в стране — не деньги, а учетно-распределительный талон. Удивительно, но многие не понимают этого до сегодняшнего дня. Что же говорить обо всем остальном?

А русский НТС, существующий в эмиграции с 1930 года, за все эти десятилетия накопил большой разнообразный опыт, создал немало идеологических, экономических, политических и организационных документов, намного более подходящих для переходного периода от распределительной к рыночной системе, чем мог предложить Гайдар и ему подобные, которые были воспитаны и получили образование в мире, в котором резко отрицалась частная собственность и рынок в качестве экономических и духовных ценностей. В НТС были даже созданы полусоциалистические программы для развития России во время предполагаемого переходного периода.

Эти программы выглядели весьма примитивными, как будто НТС не мог скопировать и присвоить отдельные части многочисленных программ развития, разрабатываемых в течение десятилетий западными политическими партиями. Но нет, «зубры» НТС понимали, что после крушения советской власти они встретятся с уникальным для Европы и ужасающим явлением: народом (включая интеллигенцию), у которого в течение многих десятилетий, поколение за поколением, отбирали саму возможность получить минимальное вольное политическое и экономическое образование.

Евгений Романович Романов, многолетний лидер НТС, мне говорил:

— Я люблю Россию и свой народ, но обязан понимать, что для него уже в течение многих поколений существует только один рынок — колхозный, одна только свобода — напиться. Если он нас не поймет, когда наступит час национальной революции, мы неизбежно проиграем.

Поэтому «зубры» НТС правильно стремились быть как можно проще, даже примитивнее, в изображении необходимых реформ, хотя эмигрантские дети НТС, закончившие французские, американские и английские университеты, постоянно и не без высокомерия толкали их к научной терминологии и высотам Чикагской школы Фридмана, Стиглера, Найта, Саймонса.